— Доченька, я ж медленно диктовала… Каждую букву голосом выводила… Что же ты будешь делать на диктанте в классе?
У Машки уже губы сковородником — предчувствует, что будет дальше:
— Только не ругай меня!
— Да я и не собираюсь. Но ты знаешь, что надо…
Манька роняет голову на стол и плачет. Переписывать целую страницу! Мне жаль ее так, что хочется послать подальше и школьную программу и требовательную «русичку», которая к тому же — наша классная руководительница. Но если дочка так и останется в троечницах — что ее ждет? Как смогу я оплатить ей институт, если нам еле хватает на насущное?
— Что теперь — внеклассное чтение? Том Сойер?
И только совсем уже вечером, мы сидим на кухне, как два усталых солдата, вернувшихся из боя, и пьем чай.
— Доченька, я пойду, погреюсь в ванной…
— Опять замерзла? — спрашивает Машка.
Она знает эту мою особенность — мерзнуть, когда другим еще тепло.
— Ты как капуста ходишь, мам…
Это о моих свитера, что надеваю один на другой, и о привычке ночью кутаться в пару одеял.
… Я сижу в ванной, чувствуя, как наконец-то в горячей воде отступает головная боль… Машка «делает пену». Наливает в пробку шампунь и подставляет его под струю воды. И заворожено смотрит, как растет под ее руками пушистое облако. Переливы цветов в каждом пузырьке пены — как чешское стекло.
— Мам, я хочу такое платье! Бальное! Золушка в таком была…
Машка прикладывает к себе пенные «рукава»:
— Красиво?
И смеется… Краешки передних зубов у нее сколоты — гуляла с Ромкой, тот рванул поводок, дочка упала. Длинные темные косы ее сейчас спадают на бумазейный халатик. Золушка, у которой сказка еще только начинается…
День кончен. Погашен в нашей комнате свет…
Машка уже спит, прижавшись ко мне. А я смотрю фильм, сделав звук совсем тихим, чтобы ее не разбудить. Какие-то космические приключения. Я устала так, что мало слежу за сюжетом. Звездное небо… Иная жизнь, в иных мирах… Когда я в последний раз видела звезды?
Мы с дочкой идем в театр. Довольно редко там бываем — но все же ходим. Я еще не могу рассказать дочке о замечательной книге Ивана Ефремова «Час быка». У него там общество делилось на «джи» и «кжи» — долго и кратко живущие. Интеллигенты, приносящие пользу, получали право на долгую жизнь. А безграмотные и сильные, работали, пока молоды, а потом — в расход. И сколько у меня есть сил — я буду тянуть дочку в «джи». «Кжи» у нас и так хватает.
К сожалению, в драмтеатре детских спектаклей нет, и мы смотрим «Братьев Карамазовых». На исходе второго часа Машка показала на артиста, который играл секретаря: то есть, сидел на заднем плане, и задумчиво водил пером по бумаге.