Какое-то смятение было там, в глубине зала… Вскрик легкий, потом кто-то вскочил, и мужской голос:
— Женщине плохо! Матери плохо стало!
* * *
— Я вызвал «скорую», — повторял Петька.
Женщину вынесли, она лежала на узком диванчике в холодном фойе. Людей вокруг было немного. Немолодой мужчина, верно, родственник, любопытствующая вахтерша, растерянная Ира…
— Нельзя такое со сцены… повторял мужчина, — Один раз самому себе прочитать и то тяжко.
По лестнице взбежал врач. Ира чувствовала себя во всем виноватой. И — как на пожаре. Скорее бы начали тушить.
— Здесь она, быстрее, пожалуйста…
Врач наклонился над бледной женщиной, которая дышала так тяжело, так часто, что и слышать это было мучительно: Тихо спросил:
— Как зовут ее? — и уже громко, рокочущим ласковым голосом, будто давно зная, — Ну, Анна Филипповна, что случилось с нами? Дышать трудно?
Застегивал на руке женщины тонометр.
— Сейчас укол я вам сделаю, и минут через пять полегчает…
Хрустели ампулы, врач вводил женщине одно лекарство за другим. А потом сидел рядом, держал ее руку, слушая пульс, вглядывался в лицо, будто искал что-то — может следы другой болезни, могущей осложнить дело.
Он видел, что говорить ей трудно, и пока не говорил с ней, но все его внимание — было поглощено ею. Пристальный цепкий взгляд. Ире подумалось, что такой взгляд бывает у человека, когда он пишет стихи, и пытается сложить эти слова, которых еще нет, во что-то единственно верное. Ира сама стояла не дыша.
— Пить хочется, — сказала Анна Филипповна. Голос выдавал, как у нее пересохло во рту.
— Водички принесите, — негромко сказал врач в сторону — вахтерше, Ире…
И, снова нагибаясь:
— Лучше вам сейчас?
— Лучше, — явное облегчение заставило старуху забыть все, кроме того, что она теперь свободно дышит.
— Сейчас вы еще полежите, а потом… очень осторожно поднимайтесь… Завтра участкового вызовите…
Ира отошла и начала спускаться по лестнице, чувствуя, как дрожат ее пальцы на широких холодных перилах. Потом не выдержала и перекрестилась.
* * *
На улице уже нежно и тонко пахло весной. Ярче стало солнце, синее и выше небо, на лотках торговцев появилась мимоза — желтые сухие катышки с особым ароматом первой зелени.
Ира каждый год покупала себе хоть веточку. Весна начиналась с мимозы — так было с самого ее детства, когда не продавали иных цветов, кроме гвоздик и мимозы.
Нынче много тепличных роз, но Ира сама видела, как торговка опрыскивала букет «туалетным спреем» — лишь бы пахло от него чуть цветами.
… А букеты роз и подносили чаще всего после спектаклей.
* * *
В театральную студию ее привела мама. Кроху-первоклассницу, сильно картавящую и всегда готовую заплакать. Белобрысую, с косичкой, как мышиный хвостик. Привела, чтобы Иринка научилась чисто говорить, и так же бойко декламировала со сцены стихи, как другие ее одноклассники.