Как и такой красоты.
Неземной красоты.
Ну не может на Земле такое чудо уродиться. Абсолютная естественность, возведённая в квадрат. Ни миллиграмма косметики, ни штриха от скальпеля пластического хирурга. Да что там химия, даже причёска выглядит так, будто над ней не расчёска поработала, а буйный ветер, ухитрившийся каждый волосок уложить именно так, как он обязан лежать. И одета не по моде. Какая-то чёрная хламида, закрывающая всё тело, кроме ладоней и головы. Лицо европейское, но в то же время с примесью экзотики, будто среди близких предков затесался азиат.
– Тайс амушаби, аби Трейя, – чуть наклонив голову, заявил второй присутствующий.
А вот этот ни разу не красив. Но мне судить трудно, в мужской красоте я почти ничего не понимаю. Разве что слащавого модного парня отличу от брутального мачо, как бы первый ни пытался выдать себя за последнего.
В чём, к слову, не вижу смысла. С точки зрения женского интереса, это та ещё лотерея, кто каких предпочитает. Барышни, как правило, сами на такой вопрос однозначно ответить не могут.
Как и полагается непредсказуемым созданиям.
Так вот, Трако Дарс, если оценивать по показателю модной слащавости, значительно уступает даже матёрому медведю, поднятому охотниками зимой из берлоги в состоянии крайней степени негодования. Абсолютный хозяин жизни. Аура опасности и непоколебимой уверенности в своих силах, расходящаяся от этого человека, должно быть разгоняет гопников за четыре квартала. Наверняка такому серьёзному типу дают взятки дорожные полицейские в отсталых странах, и предлагают деньги за секс продажные женщины в развитых. Иначе не объяснить, почему он при таком же скромном одеянии, как у Трейи, выглядит столь богато.
Да он похож на мечту всех официантов. То есть на парня, оставляющего килограмм золота на чай.
В общем, предельно крутой мачо, почему-то забравшийся в мрачные руины. Возится с какой-то жаровней, будто решил устроить барбекю в этом мрачнейшем месте. Только вместо мяса разогревает длинный кривой нож со сверкающей красными самоцветами рукоятью.
Древние замшелые стены, в которых не хватает вывалившихся блоков, зато не счесть трещин. Россыпи костей и черепов в многочисленных нишах. Громадный плоский камень, на котором надежно зафиксировано моё тело. Писклявый плач младенца где-то за головой, куда не дотягивается взгляд.
Это в какие края меня занесло? Это что, сон такой? Может и так, ведь последнее, что я помню, как откинулся на сиденье автобуса и начал подрёмывать. Это было куда лучше, чем смотреть в окно. Водитель жал на газ так, будто не людей за деньги перевозит, а спасается от погони, увязавшейся за ним из того самого дурдома, в котором он должен был отсидеть ещё лет сорок.