– Здравствуйте. Это доктор Цукер.
– Мне кажется, я не знаком с доктором Цукером.
– Знаю. Прошу прощения. Я работаю в Нейропсихиатрической клинике Лос-Анджелесского университета, я сегодня дежурю. Ко мне поступили два Иисуса Христа, один Наполеон Бонапарт и один альбинос, который считает себя Санта-Клаусом, а вот сейчас полиция привезла человека, который заявляет, что он Игги Поп, а вы его менеджер.
Далее в разговоре выяснилось, что Джим опять попал в полицию – по вызову кассира бургерной, где объевшийся кваалюда артист буянил и приставал к посетителям. В полиции его уже хорошо знали и забирали за переодевание в женское платье. На сей раз ему был предложен выбор: тюремная камера или психиатрическая палата. Игги был достаточно нормален, чтобы выбрать последнее, и когда Шугермен приехал в Нейропсихиатрический институт (NPI) на Вествуд-плаза завезти одежду и другие необходимые вещи, он почувствовал облегчение. Наконец-то можно было сгрузить ответственность за друга на кого-то, кто знал, что делает. Что касается Джима, который так долго бунтовал против властей и установленного порядка, сдаться и наконец повернуться лицом к проблемам собственной психики было освобождением. Не исключено, что он мог отказаться от помещения в психбольницу. Однако он ухватился за эту возможность.
Джиму Остербергу повезло: он оказался в одной из ведущих психиатрических клиник мира. Несколько следующих недель он провел в условиях строгого, но бодрящего режима. Простая комната четыре на восемь футов, деревянная койка, одна подушка, одна простыня и одно одеяло. Обстановка спартанская, больничная, удобства общие, в коридоре. По утрам Джим, как правило, рано вставал и отправлялся в общую комнату, где ему разрешалось слушать пластинки; его гимном в те дни был альбом Джеймса Брауна Sex Machine, и он крутил его постоянно. На завтрак овсяные хлопья, а потом – групповая терапия, психоанализ, прогулки в саду, баскетбол.
Большинства врачей NPI Джим старался избегать, но с Мюрреем Цукером, тем самым, который принял его в качестве дежурного, общался. Цукер был молод, неглуп, открыт и любознателен; ему нравился Джим, его интеллект и творческое начало, и впоследствии он внимательно следил за его карьерой. Мюррей нашел пациента «чрезвычайно симпатичным» – причем не из-за бравады, как могли бы предполагать те, кто знают его музыку, а как «очень славного, обаятельного, восприимчивого человека с отличным чувством юмора. Всегда весь внимание. И какая-то в нем была детскость, о нем хотелось заботиться».
Никто из психиатров NPI не мог диагностировать Джима, пока он не пришел в норму и остатки наркотиков не выветрились из организма; когда же это произошло, был поставлен диагноз: гипомания, биполярное расстройство, характеризующееся чередованием эйфорического состояния (или перевозбужденного, иррационального поведения) с депрессивным. Для таких людей характерна эйфоричность, харизматичность, энергичность, склонность к мании величия, гиперсексуальность и нереальные амбиции – список, практически совпадающий с перечнем черт характера Игги. Биполярные расстройства передаются генетически, и многие считают, что это состояние отражает эволюцию человечества. Среди ведущих американских специалистов по биполярным расстройствам – доктор Кэй Джемисон, профессор психиатрии в Университете им. Джона Хопкинса, которая сама прошла через это состояние, была практиканткой Калифорнийского университета в то время, когда Джим содержался в клинике, и позже написала потрясающие мемуары о своем опыте в NPI. Доктор Джемисон подробно говорит о связях между творческим началом и аффективным расстройством, приводя в пример поэтов от Уильяма Блейка до Эзры Паунда, писателей от Толстого до Теннесси Уильямса и художников от Микеланджело до Ван Гога: считается, что все они страдали биполярным и другими аффективными расстройствами. Маниакальное или гипоманиакальное поведение, повергая человека в экзальтацию, имеет грандиозные положительные стороны, – но есть множество историй болезни, иллюстрирующих отрицательные стороны: депрессию, заключение в психиатрическую лечебницу и самоубийство.