Как-то раз Эстер пригласила к ним своего бывшего дружка, чья новая подруга, как она знала, нравилась Джиму. Джим был не прочь поиграть в развратного европейца, они поменялись парами и отлично провели время, но когда гости ушли, Игги наехал на Эстер: «Не втягивай меня в этот ваш ménage-à-trois. Тебе такая херня, наверно, нравится, шлюха европейская, но со мной этот номер не пройдет – еще раз, и я тебя грохну!» Похоже, в душе Игги оставался старым добрым традиционалистом со Среднего Запада.
Был у Эстер и другой прием – подружиться с очередной пассией Игги, тогда он сразу начинал ревновать. Правда, Эстер признает, что иногда он проявлял неплохой вкус, особенно в Европе, где, по ее словам, девицы «были поприятнее. С ними хотя бы поговорить можно было». После концерта в лондонском “Rainbow Theatre” Брайан Джеймс, зашедший повидать бывшего босса, с изумлением наблюдал, как Игги резвится с дамой, которую Эстер пустила в гримерку с бутылкой шампанского. Джеймс познакомился с новым составом (его слегка смутила их фишка – на манер Боуи целоваться в губы в знак приветствия), и Джим пригласил его на завтра на вечеринку в Найтсбридже. Там собрались сливки общества: Марианна Фейтфулл с мужем Беном Брайерли, актриса Ева Феррет из «веймарского» кабаре-дуэта Biddie & Eve, бывший барабанщик Sex Pistols Пол Кук и прочая панк-аристократия. Хозяйкой вечера была Франческа Тиссен-Борнемиса, будущая Франческа фон Габсбург – если бы не Первая мировая война, стала бы теперь императрицей Австро-Венгрии. После вечеринки Брайан сводил Джима и Франческу в ночное питейное заведение на Фулэм-роуд, где они потягивали вино из кофейных чашек, а Джим охмурял баронскую дочку. «Он был весьма харизматичен, но не суетился, – говорит Брайан Джеймс. – Ему не нужно было устраивать шоу – и так уже полный порядок». Эстер аристократку одобряла: «С ней получалась хорошая компания. И она устраивала отличные вечеринки».
К началу 1980 года жизнь Джима Остерберга стала совсем трудной. За свою карьеру он записал восемь альбомов, и почти каждый потребовал серьезного эмоционального вклада, но теперь поток идей иссякал, а рекорд-лейбл давил все сильнее. Чарльз Левисон не возражал против материала Soldier – пластинка, по его мнению, получилась «интересная», а имя Игги добавляло «Аристе» престижа, – но при записи изначальный бюджет был превышен, и Клайв Дэвис требовал от Левисона доказательств, что все это не зря. Джим с Чарльзом неожиданно сдружились, по ночам подолгу говорили по телефону, и Левисон недвусмысленно заявил ему, что от следующего альбома компания ждет коммерческого прорыва.