Впрочем, спать все равно не стали. Ночь напролет мы орали песни Rolling Stones, по очереди играя на новой пластиковой гитаре Стива «Маккаферри», а на рассвете я уехал в аэропорт и весь следующий день пил, сражаясь с похмельем.
Потом я несколько месяцев пытался дозвониться Майку, но на своей работе в гитарном магазине он больше не появлялся. Месяцы превратились в годы, и я часто думал о том, что с ним стало, и о том, что жизнь с Игги плохо сказывается на людях, особенно на басистах: Дэйв Александер, Зик Зеттнер, Джеки Кларк… Прошло почти десять лет, когда вдруг в моем номере в лос-анджелесском мотеле раздался звонок – и я узнал голос Майка. Мы посмеялись, вспоминая тот нелепый вечер в Сан-Диего, и Майк рассказал о своей жизни, которая сложилась обыкновенным, но счастливым образом. Он бросил пить, стал записывать музыку для кино, пошел в гору. И, как это бывает в Калифорнии, обнаружил, что новых деловых партнеров лучше всего искать на собраниях «Анонимных алкоголиков».
Я обнаружил, что имея постоянный адрес, можно уходить еще дальше. Потому что есть где перекантоваться.
Джим Остерберг
Все упиралось в деньги. Чтобы начать пожинать плоды трудов, пришлось ждать пять лет, но где-то в середине 1983 года деньги наконец пошли. Сначала отчисления от кавера Sex Pistols на “No Fun”, затем от Грейс Джонс – в 1981 году она выпустила танцевальный альбом Nightclubbing, попавший в первую десятку чартов во многих странах, с одноименной песней Игги и Дэвида; Дэн Бургойс из фирмы Bug Music наводил порядок в авторских правах Джима, и кавер Грейс Джонс стал первой записью, от которой деньги поступили без опоздания. Вскоре появился доход от Дэвида Боуи: кавер на “China Girl” стал хитом, и его часто крутили по радио и телевизору.
В самолете по дороге в Лос-Анджелес Джим вышел из салона первого класса поболтать с Майком Пейджем. На ногах он стоял не очень твердо, но все же сумел сообщить, что решил сделать перерыв в гастролях, и прибавил: «Она думает, что я слишком много пью. А ты как думаешь – я слишком много пью?» Музыкантов новость ошарашила: тур еще не кончился, предстояло лететь в Новую Зеландию, – но они уже несколько недель чувствовали, что Джим отдаляется, и, в общем, смирились. Эстер Фридман тоже постепенно осознала, что Джим не вернется, хотя Луэлла и Джеймс-старший уверяли ее, что он обязательно одумается. «Глядя на нее, он забывал о кокаине, а глядя на меня, наверное, помнил, – философски замечает Эстер. – Вот что бывает, когда вместе торчишь. В общем, я поняла: пора приводить свою жизнь в порядок». Джим разрешил ей оставить себе любые вещи, в том числе его портрет, написанный Дэвидом, – правда, через несколько месяцев Дэвид появился у Эстер в Кройцберге и попросил картину обратно.