Взрослеть — больно. Такая простая мысль почему-то мне в голову никогда не приходила. Раньше я был уверен только в том, что взрослеть — скучно. Никто никогда не говорил мне, что взросление — это похороны детства.
— Вам бы выпить, хозяин, — со знанием дела заметила Натсэ, глядя на моё лицо.
И тут же принялась шарить по карманам лежащих у ворот трупов.
***
Обратно мы шли другим маршрутом. Я всё ещё не ориентировался в городе и слепо доверял Натсэ. Она шла уверенно, хотя то и дело пошатывалась. Досталось ей там всё-таки…
Остановившись у закрытой лавчонки, она принялась колотить в дверь кулаком. Колотила долго и упорно, пока заспанный голос с той стороны не разразился чудовищной бранью.
Натсэ что-то быстро и резко сказала — я не прислушивался — и тут же в двери отворилось маленькое окошко. Она сунула монеты, а взамен получила бутылку.
— У нас тоже так после одиннадцати водку продают, — заметил я машинально.
Натсэ взяла бутылку левой рукой, а ребром правой ладони нанесла удар. Горлышко улетело в ночь и где-то сиротливо звякнуло.
— Возьмите.
Я сморщил нос, отвернулся. Пахло из бутылки не очень.
— Хозяин. Вы же знаете, что я из Ордена Убийц, — терпеливо сказала Натсэ. — После первого раза почти всех трясёт дня три, а то и неделю. В первый день лучше всего напиться, поверьте на слово. Потому что иначе вам захочется напиться во второй или третий день. И тогда остановиться будет трудно. Лучше сейчас. Через «не хочу».
Да уж, добро пожаловать в мир взрослых… Что ж, доверюсь ей и в этом. Кому мне, в конце концов, доверять, если не Натсэ? Учитывая то, через что мы прошли, она теперь вообще моя лучшая подруга.
Я взял бутылку и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков, стараясь не обращать внимания на вкус. Нутро горело огнём, я поперхнулся, желудок скрутил спазм.
— Не так быстро. — Натсэ отобрала бутылку и сама отпила немного.
Мы постояли еще минуту. Я постепенно приходил в себя. В голове зашумело, мысли из мрачных сделались какими-то ленивыми, усталыми.
— Что со мной теперь будет? — вздохнула у меня за спиной Ганла.
Я вздрогнул. Ганла! Надо же. Совсем про неё забыл. Судя по широко раскрывшимся глазам, Натсэ тоже о ней не думала.
— Надо снять ошейник, — сказала она. — Лысый проваляется ещё часа четыре, если его не найдут. Но чем скорее — тем лучше.
— Мы освободим тебя, Ганла, — провозгласил я, положив руку на плечо дрожащей девчонке. — Ты снова будешь свободной и вернешься в свою семью.
Выпитое придало сил мне и Натсэ. Мы быстро вышли из города, дошагали до приметного холмика. Натсэ остановилась и посмотрела на меня — открывай, мол. Я, спохватившись, запустил руку в карман и…