Мальчики вернулись, слегка разочарованные знакомством с художником. Поначалу они, как разведчики, подкрались через кусты к «пятачку» на каменистом пляже, где был установлен мольберт и разложены всякие принадлежности для рисования. Художник сидел на валуне в глубокой задумчивости и глядел на море. Потом, услыхав в кустах шелест и шепот «разведчиков», встал и поманил их к себе. Долго расспрашивал — кому сколько лет и кто чем любит заниматься, как проводят время.
Холст на мольберте был девственно чистым, и на все просьбы мальчишек показать, как надо «по-настоящему» рисовать, их новый знакомец отвечал отказом: то солнце не так светит, то не придуман сюжет… Кончилось тем, что дядя художник выдавил из тюбика немного синей краски и нарисовал на холсте смешную рожицу.
Альбомы мальчишек он просмотрел тоже как-то равнодушно, а просьба нарисовать там их портреты его просто смутила. Он опять забормотал что-то про освещение, а потом неожиданно заявил, что лучше всего у него получаются рисунки по памяти. И попросил разрешения взять альбомы с собой, торжественно пообещав под «честное индейское» вернуть их уже с портретами если не завтра, то послезавтра. Зато тут же показал, как классно он умеет «печь» блины — бросать в море плоские камешки, чтобы они прыгали по волнам, как гуттаперчевые.
В общем, художник оказался самым обыкновенным мужчиной — разве что вместо одной руки у него был протез. Даже про войну не стал рассказывать, где он руку потерял.
Потом по тропке спустился Булат с Аюпом в поводу, и вот тут-то глаза «дяди Михала» загорелись. Не обращая внимания на предостережение Булата и мальчишек о диком нраве жеребца, он запросто подошел к нему. И — о чудо! — Аюп не укусил незнакомого человека, не пробовал лягаться! Он покорно дал погладить себя по длинной морде и шее, похлопать по крупу. Вывод Булата о личности незнакомца был тоже странным.
— Не злой шалавек художник, но, наверное, немножко шайтан!
— Это почему же? — рассмеялась Анастасия Петровна. — Шайтан — и вдруг не злой? Шайтаны — все злые!
— Сам так думал. И первый раз видел, как Аюп к себе незнакомый шалавек подпустил! Знашит, сапсем не шалавек!
— А какой руки у художника нет? — неожиданно проявил интерес к разговору, казалось, дремавший в кресле дедушка. — Левой?
* * *
Когда мальчишки убежали, художник собрал свои принадлежности и поспешил в поселок. Там он разыскал фотографа и спросил, не сохранились ли у него негативы фотографий мадам Соколовой с детьми — по его сведениям, они фотографировались у него в прошлом году.
Крупная купюра оживила память фотографа, а еще одна, обещанная, побудила немедленно начать поиски нужных негативов у себя в кладовой. Вскоре негативы были найдены — и общий снимок мадам с детьми, и снимки одних мальчишек. Ковач попросил как можно быстрее сделать для него увеличенные копии всех снимков.