Но Опанасъ, очевидно, былъ другого мнѣнія.
— А я тебя вотъ что спрошу, — прибавилъ онъ, снова обращаясь ко мнѣ: — ты, можетъ, въ Кобеляки поѣдешь?
— Наврядъ ли! — сказалъ я. — А что?
— Зачѣмъ наврядъ? — убѣждалъ меня мой собесѣдникъ. — Ты лучше поѣзжай въ в Полтаву и въ Кобеляки!..
— Зачѣмъ же мнѣ ѣхать? — переспросилъ я, не понимая, куда онъ мѣтитъ.
— Ну, вотъ, — сказалъ Опанасъ. — Я бы съ тобой письмо написалъ, такое, тарабанское… Цѣлѣе было бы!..
Хозяйка собрала ужинъ для своей семьи, и гости одинъ за другимъ стали расходиться. На-завтра было воскресенье, и Капустинскій пригласилъ меня посѣтить международную молельню, но я отговорился недосугомъ. На слѣдующее утро вождь духоборовъ, Петръ Веригинъ, долженъ былъ проѣхать черезъ Виннипегъ, и я намѣревался провести этотъ день съ духоборами, которые составляютъ въ Виннипегѣ совсѣмъ отдѣльный кругъ отъ малорусскихъ баптистовъ.
Когда въ воскресенье утромъ я вышелъ изъ дома, было еще очень рано. День былъ тихій и теплый, какіе наступаютъ въ сѣверныхъ степяхъ только въ серединѣ лѣта, когда земля совсѣмъ разогрѣется и разомлѣетъ и примется переливать свои лучшіе соки въ зеленыя жилы молодаго урожая. Воздухъ былъ ясенъ и неподвиженъ. Даже молодыя деревья на бульварѣ стояли не шевелясь и лѣниво подставляли свои листья подъ возрастающіе потоки свѣта и тепла.
Какая-то торжественная тишина стояла надъ бойкимъ Виннипегомъ. Это было начало воскреснаго отдыха, соннаго, лѣниваго, полулетаргическаго, который, повидимому, совершенно необходимъ англосаксонскому Западу послѣ лихорадочнаго напряженія недѣльной работы. Прохожихъ на улицѣ было совсѣмъ мало. Я постоялъ на углу, дожидаясь трамвая, но ни одинъ вагонъ не показывался на этомъ обыкновенно столь оживленномъ перекресткѣ. Я обратился съ вопросомъ къ одинокому старику, который медленно переходилъ съ одного угла на другой, но вмѣсто отвѣта онъ неодобрительно покачалъ головой.
— Мы въ Канадѣ всѣ любимъ отдыхать, — сказалъ онъ, наконецъ, въ видѣ объясненія, — и мы очень довольны этимъ!
Я пересталъ дожидаться трамвая и пошелъ по тротуару рядомъ со старикомъ.
— Вы съ Востока? — спросилъ онъ, глядя на мои сапоги.
Я отвѣчалъ утвердительно. По дорогѣ, въ Монреалѣ, я купилъ себѣ сапоги, и, вѣроятно, они были слишкомъ новы для моего остального костюма.
— Господь Богъ создалъ воскресенье для всѣхъ, — строго продолжалъ старикъ, — а въ томъ числѣ и для машинистовъ на трамваѣ.
Это было все-таки, по англо-саксонской мѣркѣ, необыкновенное проявленіе общительности, ибо старикъ обращался ко мнѣ уже въ третій разъ, но насъ было только двое на улицѣ, и ему, видимо, хотѣлось завязать приличный разговоръ въ благочестивомъ воскресномъ стилѣ.