— Мамонтов. Орест Петрович.
Внешность этого человека никоим образом не соответствовала лихой белогвардейской фамилии. Лет за шестьдесят. Рост ниже среднего. Лобастый. Уши оттопырены. Морщинистое лицо. За стеклами очков в роговой оправе глаза с прищуром, умные и блестящие. В тонких губах прячется ироничная улыбка. Неброский костюмчик-двойка. Черный галстук.
Редкая порода, давно не встречал, с тех пор как отец жил в Киеве…
— Ну что же, предварительный отбор вы прошли, — сказал Орест Петрович. — Теперь хотелось бы пообщаться не так формально. А знаете что, я на обед не ходил. Давайте прогуляемся, просто подышим воздухом…
Сергей кивнул, вышел из комнаты, дождался хозяина кабинета, пристроился ему в хвост.
По коридору они пошли в противоположную сторону, где обнаружился такой же усиленный пост. Спустились по черной лестнице, пересекли небольшой плац. Миновав охраняемую калитку, зашагали по краю проезда, ограниченного заборами между армейским стадионом и территорией военного лицея.
— Психолог вам поставила довольно высокий балл, — сказал Орест Петрович. — По тестированию тоже все нормально.
Сергей чуть расслабился. Общаясь в субботу с сексапильной, но очень занудной теткой, а потом проходя компьютерное тестирование, он больше всего боялся, что так или иначе всплывут его недавние похождения. Хорошо, хоть на детектор лжи не послали…
— Таким образом, — продолжал Орест Петрович, — я могу ввести вас в курс дела. Напоминаю, что вы подписали довольно серьёзное обязательство по неразглашению информации, и уже поняли, наверное, что наша служба привыкла не церемониться в методах…
— Да, все в целом понятно. Ричер в детали не посвящал, но главное объяснил.
— Вот и хорошо. Тогда, с вашего позволения, я начну с самого начала. Давайте попробуем посмотреть на нынешнюю ситуацию в Украине глазами правительства. То есть людей, которые должны вырабатывать и принимать глобальные решения в условиях полностью изменившегося политического вектора.
Если взять за отправную точку июнь две тысячи четырнадцатого, когда временную переходную администрацию сменил избранный президент, мы пережили три этапа. Июнь-сентябрь — выживание. Тогда для отражения агрессии лихорадочно формировались любые структуры, способные держать оружие и согласные воевать. С сентября четырнадцатого по июнь пятнадцатого шло удержание фронта. Мы не смогли отстоять Дебальцево, но дали отпор под Марьинкой, похоронив надежду врага на блицкриг. Война, как таковая, с этого момента стала позиционной. Появилась возможность плотно заняться внутренними проблемами. Главной из которых оказалась глубочайшая криминализация общественного сознания, помноженная на постсоветское мировоззрение, которое за годы суверенности не только не выкорчевалось из умов, но трансформировалось в очень уродливые и странные формы.