Не знаю, что он сделал, но через минуту я почувствовала прилив сил, словно после чашки хорошего кофе.
– Спасибо, – сказала я искренне, открывая глаза. – Мне намного лучше.
– Надо отдохнуть, – напомнил призрак тоном заботливой нянюшки. – Тебе вообще есть куда пойти?
Я немного подумала, благо теперь это давалось легче. Гостиницы отпадали, там у одинокой леди, постучавшейся среди ночи, непременно спросят документы, а увидев пометку о браке, тут же сообщат мужу. Не годится.
Быть может, в доходных домах победнее бумаги проверять не станут? Или можно уехать на побережье, в какой-нибудь скромный пансион, представиться вдовой… Вот только фамилия на «Блэк» делала все попытки сохранить инкогнито тщетными.
– О чем думаешь? – заинтересовался призрак, кружащий рядом эдакой большой мухой.
Я озвучила ему свои соображения.
– Ты на себя-то посмотри, – посоветовал призрак хмуро. – Хоть куда соваться рискованно, тебя за распутную девку примут.
Я опустила взгляд на свое платье и досадливо прикусила губу. На лифе не хватало нескольких пуговиц, воротник наполовину оборван, подол тоже потрепан. Барт прав, нужно срочно привести себя в порядок, иначе поутру меня арестует полиция за аморальный вид.
– Где мы? – спросила я, беспомощно оглядываясь по сторонам.
Как-то не доводилось мне раньше гулять по ночам. Город в темноте казался совсем незнакомым, странным и пугающим.
– В двух шагах от Вайолет-стрит, – услужливо подсказал призрак.
– Здесь неподалеку живет Хелен, моя подруга, – обрадовалась я. – Надеюсь, она не откажет в помощи.
– Уверена? – Голос призрака был полон сомнения. – Твой муженек мог и подружек предупредить.
– Имеются другие варианты? – вопросом на вопрос ответила я.
Близких подруг у меня всего две, Хелен и Кристалл, но до Крис идти дольше. Надеюсь, они не откажутся приютить меня на насколько дней.
Барт поднял руки:
– Сдаюсь. Давай к твоей Хелен. Адрес-то помнишь?
Хелен Доусон, хотя теперь уже, конечно, Лэмб, вышла замуж первой. Была она на год старше нас с Крис и не по годам рассудительна. Пока я пропадала в саду, а Крис вышивала или музицировала, Хелен уже крутилась у зеркала и строила глазки женихам.
Ее отец-картежник застрелился, не оставив семье ни медяка, а мать оказалась способна только лить беспрестанные слезы о своей горькой судьбе. Так что Хелен, их единственному ребенку, оставалось надеяться лишь на себя и свою редкую красоту, отчасти компенсировавшую недостачу приданого.
Она сделала отличную партию… если принимать во внимание лишь размер капитала престарелого мужа. Он, кажется, искренне обожал молодую жену, всячески ее баловал и даже спустя четыре года не сводил с нее влюбленного взгляда.