– Вам же хочется, – шепнул он, склонившись к самому моему уху, отчего по спине у меня пробежали мурашки.
– Мама не разрешает, – так же заговорщицки ответила я. – Их совершенно невозможно есть на публике.
Ричард удивленно приподнял брови и предложил немного подышать воздухом на балконе. Я согласилась, хоть и понимала, что балансирую на самом краю приличий…
Не знаю, как он умудрился раздобыть по дороге эклер – магия, не иначе! – но стоило нам скрыться от посторонних глаз, как на ладони Ричарда будто материализовалось пирожное.
– Иногда стоит нарушить запреты, – шепнул Ричард, поднося эклер к моим губам.
Я смотрела на лакомство и, что скрывать, на мужчину, чуть дыша от сладкой запретности происходящего. Он кормил меня сам, чтобы я не запачкала платье, а потом впервые меня поцеловал….
Ричард помнил тоже. Глаза его потемнели, а голос внезапно сел:
– Позволишь?
Я кивнула. Воспоминания туманили голову и будоражили кровь. Я словно вернулась в тот вечер со вкусом шампанского, шоколада и счастья…
Муж подался вперед и поднес к моим губам пирожное. Я откусила и прожевала, не чувствуя вкуса.
– Шоколад, – шепнул Ричард и протянул руку. – У тебя на губе.
Совсем как тогда.
Он вытер прилипшую крошку… и властно притянул меня к себе.
Мы целовались до умопомрачения, до пелены перед глазами. Я позабыла обо всем. Подозрения, страхи, даже возможные свидетели вдруг показались мне ничего не стоящей ерундой. Значение имели лишь губы, руки, шепот. Туман в голове. Почти лихорадочные ласки.
Пуговицы корсажа брызнули в стороны, но даже это меня не отрезвило. Я словно со стороны услышала свой тихий смех и бесстыдно подставила шею под жадный поцелуй. Ричард приник губами к моей груди… Но вместо сладкой истомы низ живота вдруг скрутила боль.
До мужа не сразу дошло, что я уже не отвечаю, а напротив, выдираюсь из его объятий.
– Эмма? Любимая, что?.. – хриплым от страсти голосом спросил он, глядя на меня затуманенными глазами.
– Болит, – прохныкала я, пытаясь свернуться калачиком. – Ребенок…
Ричард побелел, подхватил меня на руки и почти побежал к дому, приговаривая:
– Сейчас, сейчас… Потерпи… Эмма, держись!
Боль отступила почти сразу, оставив неприятное тянущее ощущение внизу живота. Я кусала губы, перед глазами плыло от слез. Как же так?! Неужели я потеряю ребенка? Из-за своей дурости, из-за побега и скитания по улицам!
Я стиснула руки так, что ногти впились в ладони, и попыталась успокоиться. Нельзя паниковать!
Ричард едва не смел с пути открывшую дверь экономку.
– Доктора, быстро! – отрывисто велел он и взбежал по лестнице со мной на руках.