С этими словами она убежденно уставилась в свой кофе.
Тут наша дискуссия и завершилась.
* * *
Как-то раз я услышала, как Рэйни поет: «Я маленький солдатик, я каждый день в строю», – на мандарине, а сам он при этом маршировал по коридору. С отмашкой, задирая колени к потолку.
Ружье фанерное беру, стреляю: бух-бух-бух!
Веду я канонерку, палю: трата-та-та!
На слове «ружье» Рэйни схватился левой рукой за правый локоть и склонился вперед. Правая рука у него стала ружьем, словно он пехотинец, стережет, не начнется ли вражеская пальба.
Скачу кавалеристом, вперед, вперед, вперед!
Я маленький солдатик, я каждый день в строю.
Раз-два, раз-два, все шагом марш!
ВСЕ… ШАГОМ… МАРШ!
– Замечательно, Рэйни, – выкрикнула я ему в удалявшуюся спину. И сильно сморгнула, когда он тем же маршем ушел к себе в комнату.
Чуть ранее он декламировал текст песни «Красен восток»: «Красен восток, солнце встает. Из Китая идет Мао Цзэдун. Он к счастью народа стремится. Ура, он великий спаситель людей!» Я опросила своих американских и европейских друзей, чьи дети тоже посещали местный китайский садик, и все, похоже, разделились на два лагеря: их подобное либо отвращало, либо они махали на это рукой. «А чего ты хочешь? Это ж китайский детсад!» – подначил меня мой немецкий друг Крис и умчал на скутере на работу.
На следующее утро мы с Рэйни собирались в сад, и я заметила, что сын прихватил с собой черный мусорный пакет, выуженный из-под кухонной мойки.
– А мешок зачем? – спросила я.
– Для мусора, – ответил он.
По дороге в «Сун Цин Лин» он скакал впереди меня, а я наблюдала, как он наклоняется и подбирает с земли всякую дрянь, разбросанную у нас в жилом массиве. Рэйни раскапывал листву и вытаскивал из-под нее отломанный сучок, камешек, брошенный кем-то фантик от леденца. Все это он складывал в пакет, зажатый в левой руке.
На улице мусор сделался опасным: Рэйни заметил разбитую склянку из-под лекарств, из тех, в какие втыкают шприцы. Флакончик из-под лекарства от диабета.
– Фу… этот я подниму, – сказала я, хватая склянку. Сунула ее в пакет.
В тот миг Рэйни заметил мятую бумажку и ее тоже положил в мешок.
– Рэйни, пожалуйста, хватит уже, а? Что ты делаешь?
– Я делаю Китай красивым, – ответил он.
– Зачем ты делаешь Китай красивым, Рэйни? Кто тебе это велел?
– Учителя.
Пока мы шли к садику, Рэйни то и дело наклонялся, приметив очередное сокровище для своего мешка. Когда мы добрались до «Сун Цин Лин», чья-то бабушка увидела пакет у Рэйни и, как это часто случается с китайцами, усмотрела в этом повод повоспитывать своего отпрыска. Отвесила внуку подзатыльник. Шш-ш-леп!