Лю Цзянь, математик, работающий на Министерство образования
Мы всегда неукоснительно посещали дни рождения у одногруппников Рэйни. Родители-китайцы вкладывали бездну сил в организацию подобных праздничных сборищ, и я восторгалась тем, как эти торжества открывают окошко к новым родительским подходам и культурным поветриям в Китае. (Любая такая вечеринка превращалась в маленькое социологическое исследование, поданное с зеленым чаем и тортиком.) Я замечала, как китайские горожане все больше перенимают американские и европейские обычаи: поздние завтраки с шампанским и морепродуктами, шаржисты и клоуны, надувные замки, вдохновленные европейскими цитаделями. Разумеется, всюду оставалась китайскость: приветственный строй детей под командованием родителя-хозяина, профессиональный фотограф, караоке-соло в исполнении именинницы.
По моему мнению, эти праздники символизировали быстро сжимающийся, сливающийся воедино мир. Еще десять лет назад шанхайская девочка, возможно, никогда не принимала бы на своей территории американца, а ныне я ращу своих детей в Китае, а мой сын стоит в ее приветственной шеренге. В то же время китайцы выезжают за рубеж – в Америку, Европу, Австралию и другие страны – великими множествами, питая тем самым мировой обмен идеями куда деятельнее, чем когда бы то ни было в прошлом.
Иногда лучшие намерения идут насмарку из-за перевода между языками.
Одна мамочка из «Сун Цин Лин» гордилась, что много поездила и на день рождения своей дочурке приобрела пиньяту. Единственная иностранка среди родителей, я зачарованно наблюдала, как обязательный атрибут моего детства становится поводом для восторга у современных китайцев.
Большинство родителей-американцев моего пошиба знают параметры вечеринки с пиньятой: детей выстраивают в одну шеренгу на безопасном расстоянии с пластиковыми пакетами наготове – для добычи. Ничего подобного я здесь не увидела. Стадо детей рыхлой толпой роилось вокруг пиньяты в форме Эльзы, главной героини диснеевского фильма «Холодное сердце». Именинница лупила Эльзу по лицу как попало тяжелой битой, та свистела в опасной близости от детских носов и зубов. Я ринулась в бой.
– Дети, встаньте в одну линию и отойдите от пиньяты подальше! – сказала я на мандарине, осторожно проталкиваясь сквозь толпу, вытянув руку, словно я единственная из родителей, кто осознал смертельную угрозу, которую представляла Эльза. Но удары и дальше сыпались как ни попадя, бита переходила из рук в руки без всякого порядка. «Брось… брось…» – пела в моем воображении Эльза, но я решила иначе. Возвысила голос. – В РЯД! В РЯД! УШЛИ ПОДАЛЬШЕ от пиньяты! – велела я громче. На сей раз попыталась встать перед Эльзой. – И биту передаем каждому по очереди.