Когда Игорь не явился в школу и на следующий день, я даже обрадовался. Переждать сейчас, наверное, было бы самым правильным решением. Может, Андрюхе надоест и он передумает. Может быть, но верится с трудом.
Третий день я начал с тренировки. Первого урока не было, и мне пришла в голову восхитительная мысль побегать. Просто чтобы снять нервное напряжение. Благо, что учитель физкультуры был очень близким другом отца, потому пользоваться раздевалкой мне разрешали в любое время.
Выходя на пробежку, я столкнулся в дверях с Игорем и, сам не веря, что это сделал, схватил его за руку, прошептав на ухо:
– Лучше не ходи. Прошу. Не ходи.
– Сам знаю, что мне делать, – огрызнулся тот, и, выпустив его локоть, я выбежал на улицу.
В тот день я бежал особенно быстро, до изнеможения. Отливающее апельсиновым светом солнце золотило лужи на асфальте, в парке было тихо и спокойно: взрослые уже ушли на работу, а дети убежали на первый урок. Остались лишь редкие собачники да крупные капли первого в этом году серьезного дождя. По-хорошему надо было бы вернуться в школу, а не мокнуть, но мне почему-то не хотелось… и лишь когда времени стало в обрез, потный и дрожащий от напряжения, я все же вошел в раздевалку и замер.
Кажется, я успел как раз под конец представления. К запаху пота и резины примешался вдруг еще один – опасности. Скамьи у выкрашенных мутной серой краской стен были полны разбросанной одежды, и людей тут было немало… но в то же время царила неприятная такая, злая тишина. Петр со спущенными штанами безвольно повис на руках одноклассников, Игорь стоял на коленях, что-то вытирая с лица, и беззвучно плакал. Никогда не видел, чтобы кто-то так плакал.
– Что, голубки! – выступил вперед Андрюха. – Влюбленные… довольны? Ну что же ты стесняешься, Игорек, ртом ты работаешь хорошо. Да и сделать приятно любимому – это же за милое дело. А что при всех, так бывает. И видео это мы в сеть пустим. Звездой Ютуба будешь…
До меня не доходило, что они сделали. Вернее, отказывалось доходить. Петра отпустили, и он безвольно упал на колени. Посмотрел на Игоря, прошептал что-то неслышно и вдруг отвернулся, дрожащими руками стараясь натянуть штаны. Будто ему было стыдно. Нет, ему действительно было стыдно, но еще больше – больно. Как и всем тут, помимо Андрюхи. Но вступиться за гея идиоты не осмеливались. А я? Я осмеливался?
– Кому скажешь, что это мы, уроем, – продолжил Андрей, хватая Игоря за волосы. – Не надо так на меня смотреть. Ты пидор. Дерьмо. Конченый. И таких как ты – быть не должно.
Игорь молча поднялся, взял сумку и вышел. На Петра, да и на остальных, даже не глянул. Лишь на меня почему-то. Не осуждающе, нет… как-то…