Сначала он думал завязать с Анной только коротенькую, мимолетную любовную интрижку, которая продолжилась бы несколько дней и не вытеснила бы окончательно из его сердца княгиню Тешен, но теперь он видел, что сладить с Анной было гораздо труднее.
— Ваше величество, позвольте мне надеяться, что вы извините меня за откровенность, к которой вы сами же меня вынуждаете. Я одно из тех слабых, несчастных существ, у которых нет ничего, кроме уважения к собственному достоинству, и ежели вы, государь, полагаете, что под влиянием увлечения я могу забыть долг и дойти до унижения в собственных глазах, то вы жестоко ошибаетесь; Анна Гойм никогда не будет ничьей любовницей, даже королевской!.. Я или отдам свое сердце навеки, или вовсе не отдам его!
С этими словами она быстро встала, и разговор их более не продолжался. Впрочем, король с Фюрстенбергом тут же скоро и уехали.
Графиня Рейс проводила его до самой лестницы, где Август, прощаясь, сказал ей:
— Милая графиня, употребите же, пожалуйста, ваше влияние смягчить эту неприступную.
Графиня Рейс ничего не успела ответить, как король уже стал спускаться по лестнице.
С наперсником своим Фюрстенбергом Август повел разговор в другом тоне.
— Знаешь, — сказал он, — это восхитительная женщина, но только она чертовски холодна!
— Время нужно, ваше величество, — отвечал Фюрстенберг. — Женщины, как вам известно, не все одинаковы: одна податлива, другая защищается.
— Защищается! Нет, она, любезный друг, мне наотрез объявила, что может любить только того, кто будет ее мужем: брак и вечная любовь, вот ее условия.
— Всякая любовь вначале собирается быть вечной, это можно обещать каждой.
— Нет, с ней дело вести трудновато, княгиня Тешен была куда сговорчивее.
— Но между ними, ваше величество, нет и сравнения…
— Да, к сожалению, это правда… Княгиня не может с ней равняться. Однако, чтобы не забыть: распорядись дать знать Гойму, чтобы он и не думал о возвращении.
— А что же он будет там делать? — спросил, улыбнувшись, Фюрстенберг.
— А черт с ним!.. Пусть делает, что хочет, — отвечал король, — а главное, пусть собирает побольше денег; у меня есть предчувствие, что моя новая любовь обойдется очень дорого. Такой бриллиант должен быть оправлен в золото.
— Как, государь, уже и любовь?
— Да еще какая страстная!.. Фюрстхен, слушай, делай, что хочешь, но эта Анна должна быть моей…
— А Урсула?..
— Женись на ней!
— Благодарю покорно…
— Ну, жени на ней кого хочешь… Сделай с ней, что вздумаешь… Она для меня более не существует.
— Уже!?
— Не говори мне о ней более, у меня теперь иные заботы, и чтобы они удались, я… Гойма озолочу, тебя… тоже…