— Так вышло, — сказал Заклик. — И никого у меня нет… Никого.
— А вдобавок еще вы поляк, когда теперь даже имя поляка выговаривать не годится… Не хотелось бы мне быть в вашей шкуре!
— Верю, и мне нехорошо в ней… Думалось, что хоть вы, господин Фрёлих, пожалеете меня.
Старый шут вытаращил на него глаза. Морщинистое лицо его сделалось вдруг серьезно и печально. Он сложил на груди свои руки, затем подошел к Заклику, взял его руку и с видом доктора стал щупать у него пульс.
— Боюсь, милейший мой, что у вас в голове того… пометалось? — тихо спросил он.
— Это могло бы случиться, — усмехнувшись, отозвался Заклик.
Лицо Фрёлиха разгладилось и снова приняло обычное выражение.
— О чем же идет дело? — спросил он.
— О том, чтобы его величество соблаговолил уволить меня от придворной службы.
— Да что же может быть легче этого? — тихо сказал Фрёлих. — Сделайте какую-нибудь глупость — тотчас же поставят на Новом рынке виселицу и вы непременно будете болтаться на ней… Это самый короткий, легкий и прямой способ уйти от короля Августа.
— На это еще, надеюсь, у меня есть время? — спросил Заклик.
— Но что же вы станете делать, если вас, положим, уволят? Потащитесь на свою родину, чтобы там с медведями рычать?
— Нет, я останусь здесь.
— Так, вероятно, одна из дрезденских красавиц пленила ваш взор?
Заклик сильно покраснел.
— Нет, — отвечал он, — я могу давать уроки фехтования; я могу учить верховой езде… Наконец могу записаться в какое-нибудь войско…
— Разве вы умираете с голоду при дворе?
— Нет, у меня всего вдоволь.
— Так, может быть, вам не выплачивают жалованье?
— Напротив, я его получаю сполна.
— Но что же наконец вы находите у нас дурного?
Заклик смешался.
— Нечего мне делать… Здесь я не нужен…
— А, господин Унглюк, я вас понимаю! Вы желаете совершить что-нибудь особенное?.. Вот ведь, кажется, имеете и хлеб и спокойствие, а ищете беды.
— Быть может, — коротко отвечал Заклик. — Но знаете, ведь все может надоесть.
— Ага, надоесть? Разумеется, может, особенно тому, кому хорошо живется и нечего делать, — докончил Фрёлих. — Однако, во всем этом я еще не вижу, чем же, собственно, я здесь могу быть вам полезен?
— Вот чем, господин Фрёлих: я стою у дверей в покоях его величества… а вы какой-нибудь выдумкой могли бы обратить на меня его внимание. Право, это для вас не было бы особенно трудно, а королю… видите, ему в добрую минуту иногда приходят разные фантазии.
— Как же, как же, приходят и именно разные, и вот как ему придет один раз такая фантазия, чтобы приказать вас повесить? Будете ли вы этим довольны?
— Нет, я этакой его фантазией нимало не буду доволен и надеюсь, что вы меня от нее защитите.