– Да помилует нас Аллах! – произнес араб, и его смуглое лицо побелело от волнения. – Это действительно знаменитый браслет Анубиса!
Мальчик занервничал и, сбиваясь от возбуждения, начал объяснять:
– Я просто смотрел на него, а эта дурацкая штуковина… она захлопнулась прямо у меня на руке... ну, как будто нарочно! Можно подумать, что она живая! И теперь я никак не могу снять этот проклятый браслет. Я уже и так и сяк пробовал – ничего у меня не получается!
Медджай схватил мальчика за плечи и воскликнул:
– Ты что-нибудь видел, парень? Эго очень важно! Ты что-нибудь...
– Ну да. Пирамиды Гизы и еще... Я как будто полетел по воздуху к Карнаку. Это даже лучше, чем стереокартинки во «вьюмастере». Там все было как по-настоящему.
Ардет-бей неожиданно отстранился от мальчика, словно того охватило пламя, и принялся бормотать по-арабски:
– Да помилует нас Аллах, да помилует нас Аллах...
– Ну-ка, вы все! – сердито закричал О’Коннелл. – Быстрей садитесь в машину и поехали! Мать этого мальчика попала в беду, ее нужно спасти.
– Друг мой, – мрачным тоном заговорил Ардет-бей, – ты ничего не понимаешь. Надев этот браслет на руку, твой сын начал цепную реакцию, которая может закончиться Апокалипсисом.
Это страшное заявление было прервано очередной вспышкой молнии, однако О’Коннелл не обратил на нее внимания. Он только вздохнул и, ткнув в Ардет-бея пальцем, посоветовал:
– Не надо так сгущать краски.
Затем указал на сына:
– А ты, кажется, доигрался, и теперь тебя могут ожидать очень крупные неприятности.
– А я? Что насчет меня? – поинтересовался Джонатан. В своем помятом, вконец испорченном смокинге он напоминал метрдотеля дешевого непрезентабельного кабака.
– А ты полезай на заднее сиденье с таким же несмышленышем, как ты сам, – велел Ричард и сел за руль. Ардет-бей устроился рядом с ним.
Грозно ворчавшее угольно-черное небо предвещало сильный ливень. За этот вечер тучи уже не раз проносились над городом, и его улицы блестели, словно лакированная кожа. Разбрызгивая лужи, автомобиль О’Коннелла стремительно мчался к Британскому музею.
– Прости, если я встревожил и напугал твоего сына, – извинился Ардет-бей.
О’Коннелл пребывал в ужасном настроении и сейчас был не склонен вести какие бы то ни было беседы. Он только молча кивнул и одолел следующий поворот на двух колесах.
Ухватившись за дверцу, араб прошептал:
– Мой друг, ты должен сознавать, что на запястье мальчика браслет Анубиса! Значит, у нас остается только семь дней до того момента, когда проснется Царь Скорпионов!
– Вот что я тебе скажу, приятель, – нахмурился О’Коннелл. – Я с удовольствием уступлю тебе и всем остальным медджаям честь сражаться со всеми на свете пробужденными от вечного сна живыми мертвецами. Договорились? Что касается меня, то мне нужно вернуть жену, не более того.