Он посмотрел прямо в лицо мумии, уже почти не обращая внимания на личинок, ползающих в отверстиях на прогнившем лице, и начал:
– А что, если я не поведу вас в этот... как его... Ам-Шир? Что, если мне удастся... как бы это лучше выразиться?.. исчезнуть?
Алекс и не подозревал, что сейчас он, так же как и сам Имхотеп, говорит на древнеегипетском языке.
– Ты обладаешь огромной силой, маленький человечек, – объявил Имхотеп, и его подвижное лицо скривилось в жуткую гримасу, которая должна была означать улыбку. – Ты истинный сын своего отца.
– Верно, и попрошу вас никогда не забывать об этом.
Пустые глазницы продолжали изучать Алекса.
– Разумеется. Но есть и еще кое-что, чего ты пока не знаешь... однако тебя следует просветить... я уверен, что ты тоже не забудешь того, о чем я тебе сейчас поведаю.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – нахмурился Алекс, стараясь унять невольную дрожь. От твари исходил отвратительный запах. Наверное, поэтому в вагоне жгли такое количество благовоний.
Неожиданно Имхотеп схватил Алекса за плечо рукой в перчатке. Он указал мальчику на золотой браслет с изображением скорпиона и пояснил:
– Браслет Анубиса является одновременно и благословением, и проклятием. Помни, что песок в часах уже сыплется, отмеряя отведенное тебе время.
Мумия отпустила мальчика и подошла к столику, на котором Алекс увидел большие песочные часы с черным песком, которые Имхотеп тут же перевернул, будто в подтверждение своих слов.
Нервно сглотнув, Алекс уставился на тонкую струйку песка, медленно перетекавшую из верхнего сосуда в нижний.
– Я знаю об этом. Я надел браслет, и до пробуждения Царя Скорпионов остается всего семь дней. Но это уже ваши проблемы.
– Не совсем так, юный О’Коннелл. Это моя судьба, а проблема остается твоей. И вот то, чего ты пока не знаешь: если ты не успеешь войти в пирамиду Ам-Шира до тех пор, пока солнечные лучи не коснутся ее вершины, браслет высосет все твои жизненные силы. Это произойдет как раз утром последнего дня.
Алексу показалось, что его со всей силы ударили в живот. Задыхаясь, мальчик произнес:
– Об этом... я... не слышал... Вы хотите сказать, что я умру?
– Смерть – слишком сложное понятие для незрелого ума. Тем не менее, да, именно это тебя и ждет.
Алекса пронизал панический страх:
– То есть мне остается всего пять дней?
Уродливый череп Имхотепа исказило подобие улыбки:
– Да, именно пять дней. Поэтому тебе, наверное, будет лучше... никуда не исчезать. Ты согласен?
Тяжело дыша, Алекс попытался вернуть утраченное спокойствие. Стиснув зубы, он уставился на полуразложившегося монстра, стоящего перед ним, и процедил: