Но Полутенин не показывался в кузнице вот уже неделю: прямо от молота, потный, горячий, вышел, должно быть, к дверям, на сквозняк, простыл, и врач заставил его отлежаться дома.
Заботливо укутанный женой, Фома Прохорович лежал в постели с грелкой в ногах и скучал. Откладывая прочитанные газеты, он подолгу смотрел в потолок, размышлял о жизни, о сложной и напряженной международной обстановке, о своей работе.
В этот вечер на улице в сумрачной мгле метался и выл ветер, вихрил мокрые и липкие хлопья снега, бросал их в стекла окон, заслоняя и без того тусклый, свет.
Фома Прохорович уже погасил лампочку и, ворочаясь, вздыхая и кряхтя, укладывался на ночь, когда в прихожей раздался звонок; Мария Филипповна, шаркая туфлями, пошла отворять дверь. Он нетерпеливо ожидал, пока вошедшие отряхивались в передней, вытирали ноги, раздевались, ворчали, поминая недобрым словом выдавшуюся погодку, потом спросил:
— Маша, кто там?
— К тебе. Володя с Антоном.
— Зажгите-ка свет, — обрадованно попросил кузнец.
Откинув одеяло, Фома Прохорович спустил с кровати ноги в голубых трикотажных кальсонах, поискал вокруг себя брюки, не нашел и крикнул жене в другую комнату:
— Маша, куда ты задевала мои штаны?
— Я их зашиваю, — спокойно отозвалась Мария Филипповна.
— Нашла время! — недовольно ворчал кузнец, в смущении косясь на гостей.
— Тебе лежать сказано, а коль не терпится, так надевай новые, от костюма, а валенки под кроватью.
— Вы бы лежали, Фома Прохорович, — сказал Володя. — А мы посидим возле вас.
Фома Прохорович улыбнулся:
— Приятно полежать день-два, а на третий, смотришь, и спина болит, и бока болят, и не знаешь, на какую сторону ворочаться. — Подошел к шкафу, оделся и, причесывая волосы перед зеркалом, вделанным в дверцу с обратной стороны, поинтересовался не без иронии, поняв сразу, что парни несколько навеселе:
— Как это вы надумали забрести ко мне? Поздно ведь уже…
Ребята переглянулись, и Володя, помедлив, ответил:
— Новый год встречали, ну и…
Кузнец удивленно и вопросительно приподнял брови. Антон объяснил:
— Я годовой план закончил сегодня, грамоту ЦК ВЛКСМ получил. Отметили, выпили немножко, ну и решили навестить вас, честное слово.
— Новый год? Ишь ты!.. — протянул Фома Прохорович с восхищением. — Мать, ты слышишь: ребята новый год встречали? Это в начале-то ноября! Сами себе праздники устраивают. Ловко!.. А я вот пропустил такую оказию — не отметил, а стоило бы тоже!.. — Он накинул на плечи пиджак, сел к столу, ладонями разгладил морщины на скатерти и вздохнул с сожалением: — Водочки у меня нет, жалко, а вот садитесь — чайком погреемся. Слышишь, Маша?