В голосе чувствовалась ухмылка толеара, который так и ждал, когда наконец высвободится из-под контроля. Он ждал зная, что его выход уже очень скоро.
Сергей поднял руку, по которой струей стекала кровь и мерно капала на землю, создал плетение щита и активировал его. Рядом с ладонью воздух зарябил, замерцал.
— Дай сил, — прошептал он, и почувствовал жажду крови и боя, медленно достал меч и превратил его в косу. Боль исчезла, его больше не беспокоил ни болт все так же торчавший из плеча, ни стрела в голенище, ему было хорошо в предвкушении жатвы людских жизней.
По куполу иногда попадали стрелы, которыми сидевшие в засаде проверяли активность защиты.
Он вышел спокойно и медленным вальяжным шагом держа боевую косу на плече вышел из-под купола и двинулся в ту сторону откуда в него прилетел ранивший его болт. В туже секунду как он переступил границу купола о невидимую преграду щита ударилось около десяти болтов, но тут же увязли в стене уплотнённого воздуха и осыпались. Новый залп и вновь такой же результат.
Наконец он увидел одну метнувшуюся куда-то в право тень за деревьями, и переместившись словно телепортировался куда она направлялась. Он оказался прямо перед молодым лет семнадцати молодым черноволосым парнем, державшим в руках добротный боевой лук.
Парень, увидев прямо перед собой Сергея по инерции сделал еще несколько шагов точно в то место куда ударила черная боевая коса. Голова с широко раскрытыми глазами отлетела на несколько шагов, а из шеи стоящего тела ударило несколько небольших фонтанов крови.
Мимо пролетела стрела, оглянувшись увидел четверых арбалетчиков стоявших плотным рядом прицеливавшихся в него.
Левый ухмылялся беззубой улыбкой подбородок его украшала длинная седая борода. Одет он был в стеганую кожаную куртку всю залатанную. А голову украшала шляпа с поднятыми полами.
Второй целился правым глазом так как левый был с перевязью, одет был в зеленый под цвет листвы плащ. На лбу у него была какая-то татуировка косого креста, а щеку украшал огромный шрам, со следами хирургических швов.
Третий был одет словно бездомный во всякое рванье, но у единственного имелись наплечники и качественная кольчуга скрытая под изорванной и грязной словно извалянной в свином загоне котарди*, поверх которого был надет сюрко** с изображением какой-то греб или рисунок, но разглядеть что там было невозможно
Четвертый оделся легче всех легкая камиза*** подпоясанная ремнем, и с завязками на груди. Она была настолько грязной, что определить ее истинный цвет было не возможности. Из его сапог торчали рукояти кинжалов. Из всех разбойников именно он казался самым опасным.