– Ань, ты что!
– А что? Исчезла – в смысле испугалась, а не совсем, конечно…
– И что? Алеше от этого лучше будет?
– Да мне все равно, как ему там будет! Поняла? Меня, Анну Климову, никогда ни один мужик не бросит! Я просто физически этого не допущу! Потому что я себя уважаю! Потому что я женщина, в конце концов, а не телуха безответная!
– Ты почему кричишь на меня, Ань? Я в таком тоне вообще не буду разговаривать! – вдруг тоже, неожиданно для самой себя, взорвалась Анюта. – Хватит на мне свою злобу вымещать! Я не помойный контейнер для твоих эмоций!
– Прости, Нют… – после короткой паузы уже спокойно произнесла Анна. – Чего это я в самом деле… Понимаешь, обидно просто! Я вся распинаюсь, отдельную палату ему организовала, за ним там ухаживают, как за большим человеком, а тут эта записка дурацкая… Кто ее принес, интересно? К нему ж не пускают никого, кроме родных… Как ты думаешь, а?
– Я не знаю, Ань… – сглотнув противный вязкий комок, тихо, досадуя на себя, произнесла Анюта. – Далась тебе эта записка…
– Конечно, далась! А ты как думала?! Слушай, а может, мне его в другую больницу перетащить, а? И чтоб никто не знал, в какую…
– Что значит – перетащить? Он что, мешок с костями? Он же человек, Ань…
– А ну тебя, слушай! – снова взорвалась яростью Анна. – Никакого толку от тебя нет! Ты ж моя подруга, ты ж мне помогать должна! А ты блеешь что-то невразумительное, давай мне еще про духовную сущность любви расскажи, примеры из классической литературы приведи! Тьфу! Связался черт с младенцем…
– Прости меня, Анна…
– Да ладно, чего с тебя взять! И вообще, некогда мне тут с тобой… Надо что-то придумывать срочно, спасать ситуацию! Так что пока, подруга! Зря я с тобой только время потеряла! Ни рыбы от тебя, ни мяса…
Она долго еще слушала короткие, бьющие в ухо нервные гудки, потом, нажав на кнопку отбоя, резко отбросила от себя трубку. «Почему я с ней дружу? Какая я ей, к черту, подруга? Мы совсем, совсем разные люди! Диаметрально противоположные… – в который уже раз начала она спрашивать себя. На душе было противно и муторно, словно осадок от неприятного разговора припылил ее душу серым мелким песочком, залез во все уголки и въелся намертво, сколько его ни вытряхивай… – И не подруга я ей, а помойка какая-то, куда можно свои злобные нечистоты складывать! И я сама, сама в этом виновата! Не надо быть чужой помойкой! И почему я не призналась, что записку от Вероники передала? Струсила, как всегда… Ну зачем, зачем мне такая дружба?!»
– Мам, ты чего? – услышала она вдруг над собой встревоженный голос дочери. – Случилось что?