– Ой, Вить…
Ксюша вдруг заплакала, вся трясясь то ли от холода, то ли от жалости к нему, то ли от обиды на жестокую жизнь, сотворившую из них таких «смиренных и сокрушенных сердцем»… Витя смотрел молча, как она тихо всхлипывает совсем по-детски, растирая глаза сжатыми в маленькие кулачки ладонями, потом произнес весело:
– Да ладно, хватить рыдать! И плакать толком не умеешь, бедолага! Замерзла вон совсем… Поехали домой – чай будем горячий пить!
Продолжая тихо всхлипывать, Ксюша поднялась со скамейки, отряхнула Витино одеяло и тяжело покатила по нападавшему на дорожку толстому рыхлому слою снега неудобную старую коляску со скрипучими колесами…
* * *
– Ксюш, тебя к телефону! – заглянула в комнату Асия Фархутдинова, маленькая, чернобровая и вертлявая ее одногодка-соседка. – Иди быстрей!
– Меня?! – поразилась от всей души Ксюша. – Кто меня может звать к телефону?
– Да мать твоя, кто же еще…
– А! Ну да…
Ксюша опрометью бросилась в коридор, схватила висящую на шнуре трубку старинного их коммунального аппарата.
– Да, мам, слушаю…
– Где эта шалава твоя ублюдочная? – зашлась вдруг истерикой трубка в ее руках. – Где она, я тебя спрашиваю? Вырастила проститутку на мою голову!
– Мам, что случилось? – пролепетала Ксюша, с трудом переводя дыхание от испуга.
– А то и случилось! Меня дома не было, а она приперлась тут, приставать нагло стала к Ивану!
– Мам, этого не может быть… Что ты! Этого просто не может быть…
– Ну да! Не может быть! А по чьей милости у него третий инфаркт, по-твоему, случился? Все из-за этой шалавы! Убью к чертовой матери!
– Инфаркт? У Ивана Ильича? А где он сейчас?
– Да только что в больницу увезли!
– В какую?
– Да какая разница теперь, в какую? В двадцать третью, кажется, в кардиологическую… Все равно он уже не жилец… А самое обидное знаешь что?
– Что?
– Все его имущество, оказывается, на дочку записано! Ну, на ту, которая в Бельгии… Так что мне абсолютно ничего здесь не светит… Да если бы не твоя шалава, я б со временем уговорила его квартиру мне отписать! Нет, приперлась, довела мужика до инфаркта…
– Мам, да с чего ты взяла? Может, она и не виновата…
– Да мы в дверях с ней столкнулись! Я открываю, а она выскакивает как угорелая и бегом вниз по лестнице… А через полчаса он за сердце схватился!
– Как же так, мам…
– А вот так! Разве я с вами когда-нибудь устроюсь, наконец?! Выгоню обеих на улицу к чертовой матери! Дряни такие…
Трубка еще долго плевалась в Ксюшино ухо разнообразными ругательствами, которые она терпеливо выслушала все до последнего, стоя смирно, вытянувшись в струнку и уперев широко раскрытые от ужаса глаза в облупившуюся грязно-зеленую стену коридора. И короткие гудки потом долго и внимательно слушала…