Я ж ходячая катастрофа! Пойду домой, останусь без присмотра, ногу там сломаю, кипяточком обварюсь, собачьим кормом отравлюсь… Словом, без его могучей защитной ауры сделаю все возможное, чтобы не возвращаться с ним обратно в город и не ехать в клуб, будь он трижды неладен.
Любопытство, как известно, сгубило кошку. А моего самоуверенного шефа…
— Щас, секундочку, — пыхтела я как можно громче, ковыряя ключом замочную скважину в калитке ворот. Естественно, она не вовремя заела, естественно, пришлось поднажать и дернуть за дверную ручку…
— ГАВ!!! — из распахнувшейся створки моментально выскочило огромное черное нечто!
Звякнула натянувшаяся почти якорная цепь, мощное тело дернулось, громогласный лай распугал всех беспризорников в округе, а мой доблестный босс, предсказуемо шугнувшись назад, поскользнулся на траве, и шлепнулся на пятую точку!
— Соколовская… — глядя, как рвется с цепи огромная собака, размером где-то мне по подмышку, клацая зубами, медленно спросил шеф, даже не пытаясь подняться. — Это что?
— Это моя болонка! — гордо заявила я, наблюдая, как животное обернулось вокруг своей оси и снова дернулось в попытке переступить порог калитки. — Смесь ротвейлера с немецкой овчаркой, отзывается на кличку Малыш. Кормить будем?
— Мной? — нервно сглотнув, поинтересовалась жертва уже моего беспредела, даже не пытаясь подняться. Хм, примерз он там к траве, что ли? Так вроде лето на дворе!
— Нет, что вы! — притворно возмутилась я, пытаясь скрыть предательскую улыбку, так и норовившую озарить мою мстительную физиономию. — Он больше куриные лапки любит!
— Да ты что? — саркастично отозвался шеф, глядя, как клочья слюны с пасти рвущегося с цепи Малыша красиво шлепнулись на его лаковые штиблеты, чуть-чуть промахнувшись мимо худых лодыжек. Гы. Не лапки цыпленка, конечно, но на перспективу — подойдет!
— Правда-правда, — интенсивно закивала, заботливо помогая начальнику подняться. Чую, с некоторых пор, мое сиятельное руководство не только болонок перестанет переваривать, но и вообще на всю живность мира аллергию заработает!
И памятные ботинки выкинет, да-да.
— Соколовская, ты издеваешься? — скинув мои пальчики, оскорбленная руководящая невинность одним рывком оказалась на ногах. — Я не инвалид, сам встать в состоянии! Собаку убери!
Фу ты, ну ты. Какие мы нежные!
— Как? Неужели вам может помешать какая-то болонка?
— Аська! Не беси меня!!
Хе. Еще и чувствительные. А обидчивые-то, у-у-у!..
Впрочем, обидки сиятельного насяльника длились недолго. Всего-то до тех пор, пока я не закрыла собакена в будку, и мой незваный гость не прошел в дом. А потом… а потом Максимку свет Сергеевича одолел внезапный и очень неприятный порок. И имя ему — любопытство!