Внезапно начинается свалка. Жеремиас бросился на Фаусто с мачете. На выручку тому, размахивая хлыстами, кинулись надзиратели, Жеремиаса хватают. Педро, воспользовавшись суматохой, сует веревку под блузу и бежит в спальню. Навстречу ему вниз по лестнице спешит надзиратель с револьвером. Педро успевает юркнуть в открытую дверь, и тот не замечает его.
Педро прячет веревку под матрас и бегом возвращается на плантацию. Жеремиаса волокут в карцер. Надзиратели пересчитывают мальчишек. Ранулфо и Кампос устремляются вдогонку за Агостиньо, который воспользовался суматохой и убежал. Фаусто, бережно неся пораненную руку, идет в лазарет. Директор, яростно сверкая глазами, снует вперед-назад. Снова пересчитывают воспитанников, и один из надзирателей спрашивает Педро:
– Ты где был?
– Отошел в сторонку, чтоб меня не впутали в это дело.
Надзиратель глядит на него недоверчиво, но больше не цепляется.
Приволакивают беглеца Агостиньо, его избивают тут же, на глазах у всех. Потом директор приказывает:
– В карцер его!
– Там ведь Жеремиас… – напоминает Ранулфо.
– Пусть вдвоем посидят, веселей будет!..
От этих слов Педро пробирает дрожь. Как можно уместиться вдвоем в этой каморке, где и одному тесно?
В эту ночь он решает ничего не предпринимать, потому что все надзиратели настороже и особенно бдительны. Мальчишки скрипят зубами в бессильной ярости.
Но двое суток спустя, когда Фаусто ушел в свою комнатку за перегородкой, когда все уснули, Педро поднялся с кровати, вытащил из-под матраса моток веревки. Его койка стояла у самого окна. Он распахнул створки, привязал веревку к выступавшему из стены костылю, выбросил свободный конец наружу. Она оказалась коротка и повисла довольно высоко от земли. Стараясь не шуметь, он вытянул веревку обратно. В эту минуту его сосед поднял голову от подушки:
– Рвешь когти?
Этот паренек пользовался недоброй славой наушника. Потому его и положили рядом с новеньким. Педро вытащил нож:
– Видал? Постарайся уснуть. Если только пикнешь – глотку перережу, честное слово Педро Пули. А если донесешь потом… Ты слыхал про «генералов»?
– Слыхал…
– Ну, так они тебя на дне морском достанут.
Положив нож рядом, Педро снова подтягивает веревку, привязывает к ней простыню, затягивает морским узлом – этому искусству обучил его когда-то Богумил. Еще раз грозит мальчишке, выбрасывает веревку и, ступив на подоконник, начинает спуск. Он не успевает преодолеть и половины пути, как над головой раздаются крики: мальчишка все-таки поднял тревогу. Педро скользит по веревке, потом разжимает руки и прыгает. В животе что-то оборвалось, но он уже катится по земле, перемахивает через забор, спасаясь от сторожевых псов, которых на ночь спускают с цепи, выбирается на дорогу. У него в запасе есть еще несколько минут: пока надзиратели оденутся, пока спустятся, пока отправят по его следу собак. Педро сбрасывает с себя одежду, берет в зубы нож – чтобы ищейки не нашли по запаху. И, голый, в холодном предутреннем сумраке бежит навстречу солнцу, навстречу свободе.