– Ты тоже ранен? – спросила она у Вертуна.
– Нет, – недоуменно ответил мулат и поскорей убрался к себе. Было похоже, что Дора внушает ему страх.
Безногий наблюдал за всем этим. Собака спрыгнула с его колен, подошла к Доре, лизнула ее босую ступню. Девочка потрепала щенка, спросила Безногого:
– Твой?
– Ага. Но можешь взять его, если хочешь.
Дора улыбнулась. Педро вышел на середину пакгауза, сказал так, чтобы все слышали:
– Завтра она уйдет. Нам тут девчонка ни к чему.
– А вот и не уйду! Я останусь, я вам пригожусь! Я умею готовить, стирать, шить…
– Пусть остается, – сказал Вертун.
Дора посмотрела в глаза Педро:
– Ты же сказал, меня никто не обидит?
Педро взглянул на ее золотистые волосы. В пролом крыши лился лунный свет.
Дора, мать
Кот враскачку, особой своей походочкой, шел по пакгаузу. До этого он долго и безуспешно пытался вдеть нитку в иголку. Дора уложила брата спать и теперь ждала, когда же Профессор начнет читать свою книжку в голубом переплете, – он обещал, что будет интересно. Тут вот и подошел к ней Кот:
– Дора…
– Чего тебе, Кот?
– Помоги, а?..
Он показал ей иголку с ниткой: никак ему было не совладать с ними. Профессор поднял глаза от книги, и Кот тут же обратился к нему:
– Смотри, Профессор, будешь столько читать – глаза испортишь. Темнотища там… – И нерешительно взглянул на девочку: – Да вот нитку эту чертову не могу просунуть, ушко маленькое такое… Не получается, хоть плачь.
– Дай сюда.
Она вдела нитку в иголку, завязала узелок.
– Вот что значит женские руки, – сказал Кот Профессору.
Но Дора не отдала ему иголку, а спросила, что надо зашить. Кот показал ей распоротый по шву карман пиджака. Это был тот самый кашемировый костюм, который носил Безногий в ту пору, когда жил в богатом доме на улице Граса.
– Видишь, какой красивый, – похвастался Кот.
– Красивый… – согласилась Дора. – Снимай…
Кот и Профессор не отрываясь следили за тем, как она шьет. Вроде бы в этом не было ничего особенного, но ни тому ни другому никто за всю жизнь ничего не зашивал, не чинил, не штопал. Из всех обитателей пакгауза только Кот и Леденчик изредка приводили свою одежду в порядок: Кот – потому, что из кожи вон лез, чтобы выглядеть элегантно, и к тому же у него была любовница, а Леденчик – от природной опрятности. Остальные же донашивали свои лохмотья до такой степени, что они превращались в самое настоящее тряпье, после чего добывали себе штаны и пиджаки – крали или выпрашивали Христа ради.
– Еще надо что-нибудь починить? – спросила Дора, перекусив нитку.
Кот поправил напомаженные волосы.
– Рубашка на спине поползла.