— Но это еще не все, — сказала миссис Джонсон. — Изорвав свой рисунок, он разбросал карандаши по всему классу.
— Я поговорю с ним дома.
— Не знаю, стоит ли. Тут не совсем понятны мотивы, нужно узнать их и только потом начинать разговор. Ведь и это еще не все, миссис Кастильо.
— Он еще что‑то сделал? — изумилась Сантана.
— Да, изорвав свой рисунок и разбросав карандаши, он бросился к своему соседу по парте и порвал его рисунок, а потом… я даже не знаю, как вам сказать… Он говорил на меня плохие слова.
Сантана ужаснулась.
— Я за Брэндоном такого никогда не замечала. Я думаю его стоит наказать.
— Нет, что вы, — заспешила миссис Джонсон, — по–моему, от этого будет еще хуже.
— Это что‑то непонятное, — пробормотала Сантана.
— Я говорю вам это не для того, чтобы вы наказали Ба, я хочу, чтобы вы разобрались. Нашли причину и тогда, думаю, все уладится. Ведь он очень хороший мальчик, я всегда была довольна им. Может вы попросите его повторить рисунок, а я выставлю его, когда мы будем готовить экспозицию детских рисунков.
— Может, он был недоволен проделанной работой? — предположила Сантана, — может, ему не понравился собственный рисунок?
— Я сама не понимаю, в чем дело, — сказала миссис Джонсон, — он рисовал очень старательно, я видела, что рисунок ему самому нравится, но потом… я сама не могла поверить… Его лицо искривила гримаса ненависти. Вы бы только видели, с каким наслаждением он рвал бумагу…
— Мама, — позвал неуверенно Брэндон.
Он сидел на порожке машины и держал в руках набор цветных карандашей.
Сантана вопросительно посмотрела на миссис Джонсон.
— Я думаю, вам лучше побыть с сыном весь день. Не оставляйте его без присмотра — у меня нехорошие предчувствия.
— Хорошо.
Миссис Джонсон кивнула на прощанье и вернулась в школу, а Сантана подошла к машине.
Они уже отъехали от школы, а женщина все еще не решила с чего начать свой разговор с Брэндоном. Тот, ничего не говоря, смотрел на дорогу.
— У тебя были неприятности в школе? — наконец, спросила Сантана.
Брэндон удивленно посмотрел на мать.
— Тебе не понравился собственный рисунок? — Сантана задала еще один вопрос сыну.
Брэндон все также не понимающе смотрел в глаза матери.
— Рисунок? — переспросил он.
— Да, звездное небо.
— Мой рисунок очень хороший, — сказал Брэндон.
— Так зачем же ты его порвал?
— Я? Порвал? Сантана растерялась.
Брэндон говорил так искренне, что она стала сомневаться в правдивости слов миссис Джонсон.
«Может, она перепутала Брэндона с кем‑то другим», — подумала Сантана, но тут же отбросила эту нелепую мысль.
— Ты обманываешь меня? — спросила она, стараясь придать своему голосу строгость.