Этот ответ выглядел столь неубедительно, что Мейсон разочарованно протянул:
— Лишь в какой‑то определенной мере? И не более того, отец?
СиСи промолчал.
— Отец, — продолжал Мейсон. — Ты никогда не думал о том, почему все это произошло? По тому, что ты опускаешь глаза, я вижу, что думал, — голос его стал торжествующим. — Да, мы оба знаем, почему это произошло. Ты хотел любой ценой увести ее от меня. Ты благословил их брак. Ты предоставил им дом. Ты сделал все, чтобы бросить Мэри в объятия Марка и посмотреть, что получится в результате. И что же получилось в результате? Сейчас ты видишь плоды своих трудов. Они удовлетворяют тебя? Тебе все это нравится? Ты именно этого хотел, когда отнимал Мэри у меня? Ты думал об этом раньше?
СиСи подавленно молчал, пока, наконец, не смог выдавить из себя несколько слов.
— Я ошибся. Я признаю это.
— Еще бы! — мстительно воскликнул Мейсон. — Теперь тебе не остается ничего другого, как признать это. Ведь Мэри изнасиловал человек, которого ты считал гораздо лучше меня. Ты думал, что Марк Маккормик добр и нежен. И все это потому, что он прислушивался к твоим советам. Но все оказалось как раз наоборот. Я теперь, ловле этого ты еще хочешь, чтобы я отказался от желания наказать его?
Эта отчаянная контратака Мейсона привела, как обычно говорят в таких случаях, к полной победе.
СиСи чувствовал себя посрамленным. Он не посмел даже поднять глаза, чтобы взглянуть в лицо сыну. А тот продолжал добивать противника в его окопах, бросая слова тяжелые, как обвинения в суде.
— Лучше не вмешивайся в мои дела. А то, наверняка, еще натворишь чего‑нибудь, что другие будут расхлебывать всю свою оставшуюся жизнь. В нашем случае, ты, вообще, не имеешь никакого морального права вмешиваться. Ты изначально виновен. Сейчас должен предоставить право другим разобраться с твоими ошибками.
Высказав все, что думал, Мейсон двинулся к выходу. Но СиСи упрямо шагнул ему навстречу.
— Подожди.
Когда Тиммонс после разговора с судьей вернулся в свой кабинет, Иден сидела на краешке его стола болтая ногой.
На лице ее было написано выражение такой скуки, что Тиммонсу невольно пришлось извиняться.
— Прости, Иден, — сказал он, смущенным голосом. — Но этот разговор с судьей Хенсон я не мог отложить на другое время. Ты же видишь, как она была настойчива.
Иден грустно улыбнулась и взглянула на свои наручные часы.
— Да. Уже довольно поздно.
Окружной прокурор заискивающе улыбнулся.
— Я даже не заметил как день пролетел. Столько дел… Правда, в этом есть и одно положительное качество.
Иден вскинула голову.