Подняв голову, она спросила:
— У меня будут дети?
— Конечно, если все будет хорошо, они у тебя обязательно будут… Ну вот — теперь твоя прическа в полном порядке…
Девушка посмотрела в зеркало на старуху серьезно, но с улыбкой.
— Спасибо…
— Никому этого не понять…
Кэтрин не поняла.
— Что? Прическу? Рождение детей?
Старуха вздохнула.
— Нет, всего…
Еще раз посмотрев на себя в зеркало, Кэтрин произнесла:
— Действительно, так лучше…
— Верно, — продолжала Илона, — никому этого не понять. Спать со многими — это плохо, спать с немногими — тоже плохо, а ни с кем не спать — и того хуже. А почему дети бывают от одного и не бывают от другого, это так непонятно, что свихнуться можно. И все‑таки все это нужно принимать, и ты, девочка, тоже должна это принимать… Для того‑то и созданы женщины.
Вытерев последние слезы, Кэтрин произнесла:
— Я не хочу об этом думать.
— Ни о чем не думать и только действовать, да это тебе подходит, так они и поступают, делают, и не думают… именно так. Поосторожней с прической. Иди в сад, погуляй, я позову тебя.
Кэтрин спустилась вниз, но побоялась идти в сумрачный сад. Там, в саду, она хотела бы сидеть с ним, рука об руку, но это желание было разрушено жестокими требованиями Илоны.
Вновь потянулись тягостные минуты горького ожидания. Скорее бы появилась Илона!..
И действительно, старуха вскоре пришла. В руках ее были большие садовые ножницы.
— Помоги мне срезать несколько цветков, — попросила Илона.
Кэтрин охотно взялась за это. Ведь цветы предназначаются для него — а то для кого же еще? Не для Илоны же… Она поспешила к клумбам, звякая ножницами, притормаживая то у одной клумбы, то у другой. Когда Кэтрин вернулась с букетом, старуха произнесла:
— Идем же…
В кухне было накрыто на двоих. На столе стояла бутылка дорогого вина. Илона, притащив большую хрустальную вазу, поставила в нее заботливо подобранные розы. Не успели они сесть, как Илона налила вино:
— Будь здорова, малышка, и будь счастлива, — сказала она — за твои успехи…
Непривычная к вину Кэтрин вскоре забыла про мрачные настроения последнего часа. И после уговоров даже принялась за еду, хотя была твердо убеждена, что в своей жизни больше не сможет проглотить ни кусочка. Очень скоро она была вынуждена признать, что все это кажется ей очень вкусным, и что еще никогда не было у нее такого чудесного ужина.
— Лучше всего, когда свадебный ужин без жениха, — произнесла растроганная Илона, — а ты можешь выпить еще вина… Когда же, как не сегодня…
Кэтрин больше не жеманилась, вино понравилось ей, и веселое томление вновь охватило ее.