Опять он за свое. Да, упрямства ему не занимать. Я мысленно возвращаюсь к нашему разговору в салоне фургона. Для меня очень важно тебе доверять.
Знаю, он хочет, чтобы я ему все рассказала. Но… это выше моих сил.
Не знаю, что произошло потом, но последним в память врезался кадр, на котором Джимми Стюарт целует Кэтрин Хепберн. Через пару часов я отупело продираю глаза.
Портер давно ушел.
Через два дня Кавадини снова включает меня в график дежурств, и я еду на работу. В бухгалтерии Портера нет, только Грейс и новый охранник, который теперь вместо Пенгборна. Если верить расписанию, он сегодня здесь, поэтому, когда мы выходим в главный зал, я ищу его глазами. Вот и он, сопровождает из парилки двух утренних билетеров, юных придурков Скотта и Кении. Пока они не ушли, я подхожу к двери, протягиваю подруге мой ящик для денег и жестом велю пройти на рабочее место без меня.
– Ты ушел, не попрощавшись, – говорю я Портеру.
– Тебе было очень плохо. Вообще-то я сейчас немного занят, поэтому…
– И так и не объяснил своего поведения тем вечером.
Он бросает взгляд на Скотта с Кении и говорит:
– Давай поговорим потом.
– Это я от тебя уже слышала.
– Мое предложение все еще в силе… – Он наклоняется ко мне ближе и говорит: – Баш на баш, Клэрис.
Опять двадцать пять. Он снова подталкивает меня рассказать правду об Алексе, вообразив себя персонажем «Молчания ягнят». Ну нет, теперь этот номер со мной не пройдет. Я меняю тактику:
– Сначала ты, а потом я подумаю, говорить тебе или нет.
– Бейли, – повторяет он, будто мое имя выступает в роли некоего зашифрованного предупреждения, которое я должна разгадать, – насколько я понимаю, здесь для этого не место.
С этими словами он бросает взгляд на ребят.
Тот факт, что он применяет против меня тактику ухищрений и уловок, причиняет чуть ли не физическую боль. В последнее время она у него вошла в привычку – и когда мы играли в «Катанских колонизаторов», и когда смотрели «Филадельфийскую историю», и сейчас, когда нас очень кстати окружают люди и мы, как следствие, не можем обсуждать этот вопрос.
Да, по правде говоря, иметь дело с Ловкачом-Пройдохой противно. До жути.
Портер прочищает горло:
– Послушай, мне нужно сопроводить их в бухгалтерию, но…
– Нет, – перебиваю его я. Конечно, мои слова звучат глупо, повышать голос при этих Труляля и Траляля тоже не стоит, но мне уже не остановиться. – Я должна знать, что произошло в тот вечер, когда мы играли в «Катанских колонизаторов».
– Давай поговорим позже. Верь мне, хорошо?
– Ага, теперь, значит, Портер решил до нас снизойти. Соизволил бросить нам жалкие крохи, да? А я, стало быть, должна сидеть и ждать его, будто дрессированный щенок?