– Разве ты можешь его не найти, обладая такими дедуктивными способностями? А если он окажется недостойным охоты, то тебе нечего будет стыдиться.
– Я всегда тебя обожала.
– Так и надо, – с улыбкой говорит папа, и я тоже улыбаюсь ему в ответ.
К стойке кто-то подходит, и отец немного наклоняется вперед, чтобы бросить мимо меня взгляд. Его лицо принимает какое-то непонятное выражение.
– Доброе утро, сержант Мендоза.
Рядом с нами, ожидая, когда к ней подойдет официантка принять заказ, стоит высокая, привлекательная женщина-полицейский латиноамериканского типа в синей униформе. Волнистые каштановые волосы, в которых уже заметны седые прядки, плотно стянуты на затылке в «конский хвост». Глаза скрываются за темно-пурпурными солнцезащитными очками. Я ее уже видела: именно она в день моего приезда сюда мигала Дэйви с Портером огнями патрульной машины.
– Доброе утро, Пит, – немного сиплым голосом отвечает она.
Уголок ее рта приподнимается. Самую малость. Потом лицо женщины становится непроницаемым. У меня такое ощущение, что она смотрит на меня, но сказать с уверенностью этого нельзя, тем более что на ней солнцезащитные очки.
– «Датч Бейби»? – спрашивает она.
– Вы же знаете, – отвечает отец и как-то странно смеется.
Я смотрю в пространство между ними.
Папа прочищает горло.
– Ванда, это моя дочь Бейли. Бейли, это сержант Ванда Мендоза из департамента полиции Коронадо Ков.
Как будто я и сама не вижу. Она улыбается, протягивает ладонь и энергично пожимает мне руку. Ого! Пальцы у нее не хуже клещей. Я окончательно просыпаюсь. Не уверена, но мне почему-то кажется, что она чувствует себя не в своей тарелке. Неужели копы тоже могут нервничать? Мне казалось, что это невозможно.
– Наслышана о вас, Бейли.
Да? Кто она, черт побери, такая? И почему папа ничего о ней говорил? Они что, друзья?
– Я готовлю для сержанта налоговые отчеты, – объясняет отец, но в его словах чувствуется ложь.
К тому же они смотрят в разные стороны – он изучает стойку, она оглядывает потолок. Потом коп опускает голову и барабанит пальцами по столешнице. Я смотрю на пистолет, висящий в кобуре у нее на бедре. Не люблю оружие, от него мне всегда становится не по себе, так что в плане дискомфорта мы, похоже, квиты.
– У вас красивые брови, – наконец говорит она, – выглядят гламурно.
На какое-то мгновение она застает меня врасплох. Потом мне становится приятно.
– Это я сама над ними поработала, – звучит мой ответ.
Наконец-то мне встретился хоть один человек, способный оценить, насколько важен красивый изгиб. Ведь выщипывать брови довольно больно.