Неужели его голос в самом деле повеселел? Он действительно рад, что я пойду на эту тусовку, или мне это только показалось?
– Увидимся вечером, если, конечно, до этого кое-кому не понадобится неотложная медицинская помощь.
К моему дому Грейс подкатывает ровно в восемь часов. Я едва успеваю после работы сменить наряд на другой, на мой взгляд более подходящий для посиделок у костра, то есть одеваюсь как Аннетт Фуничелло в фильме «Пляжные тусовщики», вышедшем в 1960-х годах: идеально подходящая мне блузка с рюшечками в черно-белый горошек, белые шорты с воланами и эспадрильи на танкетке.
Увидев мое убранство, Грейс оглядывает меня с головы до ног и говорит:
– Самый классный прикид из всех, которые мне когда-либо доводилось видеть. Но в нем ты сначала замерзнешь до смерти, а потом упадешь и свернешь себе шею. Так что выбрось эту обувку на помойку и найди подходящую куртку.
А чтоб тебе… Эспадрильи сменяются красными кроссовками. Тем временем отец, испытав на себе всю силу очарования Грейс, пытается уговорить ее немного остаться, чтобы заказать пиццу и поиграть в «Катанских колонизаторов». Она понятия не имеет, что это, и он пускается в нескончаемые, утомительные объяснения. Рассказывая о том, что ему действительно нравится, он становится весьма многословен, но сейчас нам надо ехать, а он взялся объяснять правила всеми забытой настольной игры. Да поможет нам бог.
– Пап, – наконец говорю я, – нас ждут друзья Грейс. Некогда нам разговоры водить.
Он поднимает руки и сдается:
– Понял. Веселитесь, девушки. Но, Грейс, прошу вас, привезите ее домой в полночь. Для Бейли это комендантский час.
– Да? – спрашиваю я.
Не помню, чтобы мы с ним это обсуждали.
– Тебе такой вариант не подходит? – спрашивает он без особой уверенности в голосе.
– Проблема в том, что такой вариант не подходит мне, мистер Райделл, – отвечает Грейс, – по той простой причине, что мне и самой нужно быть дома в полночь. Я привезу Бейли без четверти двенадцать, потому что до меня отсюда пятнадцать минут пути. Ну, что скажете?
– Отлично! – лучезарно говорит папа.
Как родитель, он сделал совершенно правильный выбор, согласующийся с выбором любого другого нормального отца. Жизнь прекрасна. В том числе и для меня, ведь я сейчас могу улизнуть из дома как самая дрянная дочь, малолетняя, но уже успевшая встать на путь преступлений, и делать то, от чего он меня еще совсем недавно отговаривал. Мы солгали ему, сказав, что едем на набережную. Пока меня не покинула храбрость, я хватаю толстовку с капюшоном, делаю ему ручкой и выталкиваю подругу за дверь.