— Крепость окружена отрядами гедов из числа непримиримых. Нам всем предстоит осада, каждый воин на счету. Вашей группе будет дело по силам. Когда с этим покончим, продолжим спасательную операцию. Еще вопросы? — Тоном, исключающим любые вопросы, осведомился Бер.
— Вопросов больше не имею. — Четко откликнулся Гаев.
— Свободен.
«Какая операция? Помнится, старшина говорил, что они посланы на поиск и сбор попаданцев — вон как нас по здешним лесам разбросало. Неужели он всерьез не рассматривает осаждающих? Ребята в своей стихии, просто чудо, что мы до сих пор живы. Какими силами он намерен „покончить и продолжить“? Десятком своих и десятком моих? Военно-патриотические подростки, похоже, представляют собой вполне самостоятельный отряд, точнее гарнизон, не вполне подчиненный старшине. По крайней мере, за все время, что я провел возле Бера, ни разу не видел их командира…». Тим сам не заметил, как в мыслях о будущих судьбах отряда снова оказался в казарме, ребята все еще стояли у стены, видимо, ожидая его возвращения. На него сразу посыпались вопросы «Что, как, чего дальше?».
— Через двадцать минут. — Мельком глянул на часы, неумолимо отсчитывающие время, и поправился. — Стоп, уже через пятнадцать, построение и начинаем курс НВП. О том, что нас ждет в перспективе: разберемся с нападающими и продолжим операцию. — Буквально повторил слова Бера Гай. — Все. Собираться, времени мало.
И уже через десять минут началось их первое в Такаре обучение воинскому делу.
Уже вечером Тим с Мишкой решили пойти на северную стену и осмотреть окрестности в бинокль. Дежурила на этом участке Чайка, тонкая, изящная девушка-снайпер. Ребят она проигнорировала, а они в свою очередь не решились заговорить, тем более, им дали учить маленькую книжечку — устав караульной и гарнизонной службы, а там было ясно сказано, отвлекать часовых нельзя. Пристроившись в отдалении, они приступили к осмотру. Бинокль в наступающих сумерках работал идеально, недостаток освещения не мешал совершенно.
Потрясающая панорама раскрывалась перед друзьями: огромный, суровый и первозданный мир, на северо-востоке, там, откуда они пришли, алели в закатных лучах горы, непосредственно на севере бесконечно тянулись вековечные леса, ровным покровом укрывающие покатые холмы, на северо-западе картина оставалась неизменной, те же леса. Вся картина поражала своей силой и простором. Да, в таком мире еще можно совершать открытия и жить, пусть и остро, с постоянной опасностью и риском, зато по-своему.
— И все-таки природы здесь очень красивые! — Пару раз воскликнул Мишка, обозревая в бинокль окрестности. Тим хорошо знал друга и потому уловил в его голосе тоску по дому.