— За что, Фрэн?
— За мое вчерашнее поведение.
— Забудем об этом.
— И Лэрри жаль.
— Спасибо тебе, Фрэн.
— Гай… — Ей хотелось закричать. — Гай… Гай… Гай! — Все слова вылетели у нее из головы. Она нервно засмеялась и сказала: — Между прочим, Паркер сегодня выписывается, а это уже кое-что… кое-что.
Она вдруг замолчала, повернулась и быстро зашагала к общежитию медсестер. Она чувствовала, что он смотрит ей вслед, и мотор затарахтел только тогда, когда она уже вошла в дом и села на кушетку, рассеянно думая о своем почетном знаке из зеленого фетра и о самой большой своей лжи.
Раненая лошадь, малыш в пыли и выстрел из револьвера, сделанный Гаем, — все это ей перестало сниться. Зато теперь в коротких лихорадочных снах ей грезились медсестра с толстыми ногами, забытые шпоры Поля Ривера, обед в китайском ресторане, тихий смех, нежные прикосновения рук и какая-то большая черная дыра, в которую она иногда проваливалась и летела в бездонную, все сгущающуюся темноту.
Она схватилась за края кровати — в черной дыре что-то зашевелилось. Зашуршали по гравию шины, хлопнула дверца автомобиля, послышался звук шагов, замерший на газоне, потом она услышала, как кто-то осторожно поднимается по ступенькам крыльца. В дверь трижды очень тихо постучали. Проснулся и жалобно закричал Питер.
Она села на постели. Близился рассвет. Было только двадцать минут восьмого. Еще не привозил молоко Белкнап и не разносили газеты. Накинув халат, она вышла в коридор и увидела через стеклянные боковые панели двери силуэт Гая. Он стоял точно так же, как в ту далекую ночь, и она, как тогда, спустилась по лестнице, скользя одной рукой по перилам, а другой придерживая полу того же самого халата из набивной ткани, и черные ее волосы были рассыпаны по плечам.
Она открыла дверь и увидела лицо, похожее на маску. Какой он неприкаянный и усталый, подумала она. В руках Гай держал саквояж.
— Ты забыла его в машине, — сказал он.
— В машине?
— Вчера, когда я привез тебя из Фалмаута.
— Ты мог бы отдать его позже. — Она распахнула дверь, и он вошел, поставил чемодан у лестницы и направился в гостиную. Она шла за ним, плотнее запахивая халат, хотя сейчас в это не было необходимости: руки, которые ласкали ее, исчезли, а на их месте образовалась черная, бездонная дыра.
— Что-то с Лэрри, — сказала она, наконец.
— Да.
— Кофе будешь?
— Если тебе не трудно.
Она пошла на кухню и приготовила быстрорастворимый кофе. Миссис О’Хара в ночном чепце выглянула из своей комнаты, расположенной рядом с кухней. «Все в порядке», — сказала ей Мар, и голова мгновенно исчезла. Мар услышала, как прокричал какой-то вздор Питер, как беспокойно заходил Гай по широким доскам пола в гостиной. Потом, когда она подала ему кофе, Гай вдруг посмотрел на нее и сказал: «Он умер сегодня ночью, прости меня, но я рад этому, я люблю тебя, Мар». Он произнес это на одном дыхании.