— Для Лэрри Макфая… Ему уже не нужно.
— Да… C’est la vie… или, скорее, c’est la mort[12]. Кстати, «смерть» во французском — женского рода?
— Не знаю, — сказала Фрэн.
— Лекарства проверяла?
— Сейчас проверю.
— Что-то не так?
— Нет. Все в порядке.
— Что-нибудь уже сделали?
— Доктор Келси уже здесь… Доктор Монфорд сейчас подъедет.
— Кошмар, — сказала старая медсестра. Затрещал звонок, и одновременно замигала сигнальная лампочка. Она проворчала: «Этот ужасный ребенок! Этот несносный ребенок Паркер Уэлк!»
Через десять минут из лифта вышел Гай. Вид его поразил Фрэн: небрит, под воспаленными глазами глубокие тени. И походка, как у старика. Он сказал: «Фрэн…», потом отвернулся и зашаркал по коридору. Из комнаты 2«Б», куда пришла милосердная смерть, то тише, то громче доносились голоса. Потом она услышала, как миссис Роскоу спросила: «Вы хотите сказать, что можно взять либо бекон, либо колбасу?» Потом послышался голос Паркера: «Ты что, глухая? Я же говорил мисс Уолкер — томатный сок, или тут у вас, черт побери, все глухие?» Фрэн резко встряхнула головой, встала и понесла шприц с неиспользованным морфием в подсобку. Она отперла дверь, убрала морфий и начала проверять наличие лекарств, автоматически проставляя галочки. Думала она в это время совершенно о другом — о шоколадном сеттере на летней поляне, о мальчике с бархатной кожей, спящем в стойле для пони. Поэтому и заподозрила что-то неладное только тогда, когда стала закрывать дверь. Она усилием воли стряхнула с себя сон и проверила все с самого начала. Так и есть — недоставало ста граммов морфия.
В коридоре показался Гай и доктор Келси. Старый врач обнимал Гая за плечи. Он разговаривал с ним доброжелательно, тихим голосом. Фрэн держала в одной руке список лекарств, а в другой наготове шариковую ручку. Она колебалась, глядя на двух мужчин, остановившихся у лифта. Гай медленно повернул голову в ее сторону. Лицо у него было какое-то опустошенное. Она испытующе посмотрела в его настороженные глаза, затем очень медленно отвела взгляд, сделала запись в книге, положила ее обратно на полку, вышла и заперла дверь.
Подошел лифт. Она попрощалась со старой сиделкой, зашла в лифт и молча встала между Гаем и доктором Келси. Выходя, Гай пробормотал: «Нет, я скажу им сам». А доктор Келси сказал:
— Держи себя в руках, Гай. Свидетельство о смерти я сейчас выпишу.
Фрэн вышла на улицу через боковую дверь и пошла к стоянке машин. Она слышала, как сзади под ногами у Гая хрустел гравий. Когда шаги затихли, она вернулась, подошла к его машине, окно которой было открыто, и сказала тихо: «Прости меня».