— И я, — сказал Пат.
— И я тоже, — сказал Билл Уоттс.
Вошел Шеффер-пьяница и сказал:
— И я, — и тут же подумал, что ему не следует пить до конца следствия. Если он напьется и его поместят в камеру, смежную с той, где сидит Гай, то, постоянно чувствуя за собой вину, он сможет сболтнуть то, что сказал лишь однажды на исповеди отцу Серрано и о чем не знала больше ни одна живая душа.
В своем обшарпанном кабинете в редакции «Кроникл» далеко за полночь засиделся Паркер Уэлк. Настроить город против одного из самых популярных здесь людей — это было необыкновенно тонкое дело. Жители Новой Англии — полуострова Кейп-Код — хоть и придерживались строгой морали, были одновременно очень лояльны друг к другу. А по отношению к Гаю Монфорду следовало ожидать особой симпатии.
«…Закон есть закон. Церковь есть церковь. Если кто-то пренебрегает устоями этих священных институтов, то ставит себя не только над людьми, но и над Богом».
Паркер перечитал статью. Она ему страшно понравилась. Конечно, пока он писал в общих словах. Позже, когда начнется процесс, он будет более конкретен. Например, использует слово «подсудимый», напишет о добровольном признании «подсудимым» своей вины. Дело, безусловно, щекотливое. Но все же он разобрался в нем уже достаточно хорошо, не то, что наезжающие сюда репортеры из крупных городов. За интересным материалом им неизбежно приходится обращаться к нему. Он же сообщал им факты по собственному выбору, лучшее приберегая для себя.
Взять хотя бы Берта Мосли. Он-то, какого черта, сюда влез? А Фрэн Уолкер? Ну, ее отношение к Гаю известно. Он, наверное, отказался от ее услуг. Возможно, это каким-то образом стало известно Берту, который и сочинил ей донос. С этим, однако, не вяжется тот факт, что в качестве своего адвоката Гай взял именно Берта. Нет, в этой истории явно что-то не так, и когда-нибудь он докопается до истины.
Паркер запер редакцию, вышел на холодный ночной воздух и стремительно зашагал по направлению к дому, специально выбрав длинную дорогу, чтобы пройти мимо тюрьмы. В зарешеченном окне горел свет. Паркер смотрел на него, дрожа от холода. Этот глупец сжег фотографии, думал он. «И что ты теперь сможешь доказать, Гай Монфорд? Ты мне ничего не сделаешь, а вот я тебе еще покажу, где раки зимуют! Ты у меня еще попляшешь!» Хотя он весьма смутно представлял себе, чем конкретно ему не угодил Гай и как, в конце концов, он сможет осуществить свои угрозы.
Быстрая ходьба прояснила его мысли. Он стал думать о фотографиях, теперь утраченных навсегда. У него дома есть другие, но они, конечно, не такие волнующие, как снимки Фрэн Уолкер. Когда он узнал о судьбе последних, то сначала почувствовал облегчение, а потом жуткую досаду. Это была непоправимая трагедия для него, и теперь, идя к дому, вдыхая холодный воздух, Паркер, наконец, понял одну из причин своей ненависти к Гаю Монфорду: Гай уничтожил фотографии, навсегда лишив его возможности любоваться красивой женщиной.