— Кстати, я был в больнице в ту ночь. Принимал роды у миссис Роскоу. Я даже видел Гая.
— С морфием? — быстро спросила Мейди.
— Нет, но ведь он во всем сознался. Нет никакой нужды в свидетелях.
— У тебя будет вдвое больше пациентов, — настаивала Мейди. — Мне придется опять стать медсестрой — помогать тебе на приеме, а в следующем году, году дети подрастут, мы сможем съездить в Европу.
— В Рим, — сказал муж.
— В Афины. Я всегда мечтала об Афинах и учти, билеты для детей будут за половину стоимости, им еще не исполнится двенадцати лет.
Миссис Маннинг уговорила судью посмотреть в городском архиве дату рождения Гая. Затем она обратилась к книгам по астрологии и нашла, что Гай никогда не мог бы этого сделать.
— Но он же признался, — устало сказал судья.
— Это совершил кто-то другой, а Гай, возможно, его покрывает.
— О боже! — воскликнул судья. Он пошел в библиотеку и сел там в кресло с подголовником. С женой спорить было бесполезно. Свою жизнь она сверяла по звездам — она и замуж-то за него вышла потому, что по гороскопу они идеально подходили друг другу. Но все эти долгие годы гороскоп лгал. Говорили, что он женился на ней из-за денег. Люди и не подозревали, что это было не его, а ее решение. Неверное решение, и когда-нибудь звезды ей скажут об этом. И она, возможно, бросит его без гроша — хромого старика, которого созвездие Скорпиона сделало сначала богачом, а потом нищим.
— Я всегда считала его милым человеком, — с отчаянием в голосе говорила медсестра Ида Приммер. — Я хочу сказать, мы все считали…
— А мы и сейчас того же мнения, — проворчала старая толстая сиделка, — кроме твоей драгоценной Фрэн Уолкер.
— Фрэн сделала только то, что считала своим долгом.
— И погубила самого лучшего доктора, которого я когда-либо встречала.
Ида не спорила. Если говорить честно, она и сама так думала. Но она была преданна Фрэн, которая неожиданно оказалась в полной изоляции. Другие сестры избегали ее. Даже некоторые больные отказывались от ее услуг. Фрэн часами одиноко сидела на кушетке и молча глотала слезы.
Чет Белкнап допил свое пиво и заметил, что этой весной яхта Гая в море, наверное, не выйдет.
— Он же еще не осужден, — заспорил Билл Уоттс.
— Но он сознался.
— Нужны доказательства, — заметил Пат, перегнувшись через стойку бара. — В суде он может спокойно отказаться от своих слов.
— Я его не обвиняю, — сказал Чет. — Он и Лэрри, когда были детьми, целыми днями околачивались возле лодочной станции. Гай сделал это из милосердия. Конечно, нельзя сказать, чтобы я это одобрял, но я и не обвиняю его.