День был пасмурным и холодным, беспокойное, покрытое зыбью море без конца обдавало брызгами паруса. Дважды ему приходилось счищать наледь со стоячего такелажа и бакштагов. Еще дважды он фиксировал штурвал и спускался в теплую каюту, чтобы выпить чашечку горячего кофе и согреться. На кушетке похрапывал Цезарь. Он садился напротив собаки и пристально смотрел на нее, мысленно разговаривая с ней, как с человеком. Он намеренно порвал со всеми, кого знал. И теперь старался не думать о них и особенно о Мар. Захочет ли она его видеть? Пошлет ли за ним? Как говорится, насильно мил не будешь, неискренности он не приемлет. Скрепя сердце отвечать на его любовь только потому, что она чувствует себя виноватой перед ним? Боже, только не это! Теперь он свободен, думал Гай, — свободен от добрых людей, которых он предал, от друзей, которые верили в него так, как он сам уже никогда в себя не поверит, — он совершенно свободен, и у него единственная цель: найти, отыскать Мар, чтобы поддержать ее в трудную минуту, хоть чем-то помочь ей и их неродившемуся ребенку.
День уже догорал, когда он обогнул сначала мыс Сконтикут, а потом мыс Кларкс. Перед заходом в гавань Нью-Бедфорд, в устье реки Акушнет, убрал парус, запустил чихающий мотор и направил яхту вдоль берега, чтобы пристать поближе к центру города, где, как он знал, находятся специально оборудованные причалы.
— Гай Шеффер, — сказал он дежурному, мрачно усмехнувшись про себя выбранному псевдониму, поднялся на пирс и зашел в буфет, где купил две сосиски себе, а Цезарю немного толченой говядины, потом в каюте пил кофе и слушал, как мягко постукивает яхта о резиновые кранцы. Перед сном пропустил три полные рюмки бурбона, забрался в постель и стал смотреть на тусклое красное пламя керосиновой печки, думая о том, что вот и положено начало его одиноким скитаниям в надежде найти Маргрет.
С утра он будет каждый день звонить на почту Ист-Нортона. Сколько раз ему придется позвонить, прежде чем придет весточка от Мар? А что если она так никогда и не напишет ему?
Утро было унылым и неприветливым, низко висело над водой грязно-серое небо. Он позавтракал и позвонил из бара на пристани почтмейстеру, жирному коротышке Клему Дуди.
Клем говорит с сильным новоанглийским акцентом: «Пара счетов, бюллетень Гарвардского университета, каталог Аберкромби и Фитча, несколько медицинских журналов, целая кипа «Лайфа» и «Американских легионов».
— Сохрани журналы и каталог, бюллетень выброси, а остальное оставь себе.
— Когда вернешься, Гай, почему бы тебе не подписаться на «Эсквайр»? Или, скажем, «Плейбой»? — Клем хмыкнул. — Сейчас полно журналов с пикантными девочками, но, к сожалению, только в рознице, а вот на «Плейбой» подписаться можно.