— Верно… Очень странное. — Он запустил мотор и подумал, что паром отправился к Винограднику Марты, а оттуда — в Нантукки. Кстати, вдоль Виноградника Марты есть несколько гаваней. В Нантукки тоже большая гавань. Если Мар села на паром, он ее в конце концов найдет — теперь он был в этом уверен, абсолютно уверен.
День уже клонился к вечеру, когда он бросил якорь у Эдгартауна, Он остановился на Эдгартауне потому, что этот город был более удален от побережья, чем, скажем, Вайнярд-Хавен или Ок-Блаффс, и если Мар вообще в этих краях, размышлял он, то она, конечно, должна была выбрать наиболее глухое место. Он стоял на палубе, освещенный последними красными лучами заходящего солнца, и разглядывал ряды коттеджей на побережье этого острова запруд и грохочущих бурунов, жирных чаек и изящных крачек, сосен и чахлых дубков, и индейских названий. А что если Мар действительно поселилась в одном из этих крошечных домиков? И если да — то в каком именно? Завтра он узнает это. Доберется до берега в шлюпке, как всегда, позвонит Клему Дуди, а потом начнет расспросы о красивой женщине, снявшей один из коттеджей. Но сегодня ему придется выпить шесть или даже восемь рюмок, чтобы накачаться как следует и увидеть все в радужном свете, и беззаботно помечтать, и безмятежно уснуть.
Клем Дуди доложил, что ему ничего нет. Джон Треливен отбыл в Нантукки.
Выпив три чашки кофе, Гай вышел прогуляться вдоль гавани. Девять, восемь, семь — даже шесть лет назад они с Джулией часто плавали сюда, к Винограднику Марты, на своей гордой новенькой яхте «Медный колокол». Они гуляли по берегу, вдыхая запах черники, ежевики, восковницы, плавали в седых бурунах и смотрели, как возвращаются с уловом охотники на меч-рыбу. Целый день проводили в почти карнавальном городке Ок-Блаффс, где Джулия четыре раза подряд кружилась на карусели, а потом они вместе катались на забавном колесном пароходике.
Здесь, в тихом Эдгартауне, они ходили по этим улицам, обедали в этих ресторанах и занимались любовью в этих гостиницах.
Когда заканчивался курортный сезон, все гостиницы и большинство ресторанов закрывались. Дома стояли пустые и холодные, как будто вовсе и не было веселого лета. И все же они с Джулией всегда отправлялись к Винограднику Марты вместе, как и в Нантукки и в Блок-Айлэнд. Не было, наверное, по обеим сторонам Кейп-Кода ни одной гавани, большой или маленькой, куда они не заходили.
С Мар они были только в Бостоне. Провели там вместе всего одну, да и то невинную ночь. Интересно, думал он, суждено ли ему открыть с Мар еще какой-нибудь город? Он хорошо знал Бостон, но Мар помогла ему взглянуть на него совершенно другими глазами. Зайдут ли они еще когда-нибудь вместе в китайский ресторан на «семейный обед», выйдут ли в море на яхте в неповторимую пору бабьего лета, выпьют ли когда-нибудь вместе, настанет ли время любовных утех? Он спрашивал себя, почему он не обижается на Мар за то, что она оставила его, за то, что так неосторожно коснулась его судьбы. Почему он не пытается защищаться? Почему бы ему не обвинить ее и тем самым не оправдать самого себя? «Если бы ты не приехала в этот город… если бы не пришла в каюту «Джулии»… если бы не пригласила меня сыграть в шахматы… если бы ты не нашла меня в Бостоне…» Если бы да кабы… Все равно ведь ничего не изменишь. Все было так, как было, и он полюбил Маргрет Макфай. Он любит ее, он безумно влюблен в эту женщину. Он ее найдет. И точка.