Луне было не привыкать к чужому вниманию. В Вольных городах ее всегда ждал радушный прием и ласка. Она не знала, за что ее так любят и почему ловят каждое ее слово, но быть предметом всеобщего обожания ей нравилось.
Горожане говорили, какие у нее красивые глаза – черные и блестящие, словно ночное небо, – что в волосах у нее золотые нити, что родинка у нее на лбу точь-в-точь как месяц на небе. Говорили, что у нее ловкие пальцы, сильные руки, быстрые ноги. Восторгались тем, как она говорит, как изящно движется в танце, как красиво поет.
– Так, наверное, звучала бы сама магия, – вздыхали городские матроны, но Сян бросила в их сторону ядовитый взгляд, и они тут же залопотали что-то о погоде.
Луна нахмурилась. В миг, когда прозвучало слово, она поняла, что уже слышала его раньше – наверняка слышала. Но мгновение спустя слово исчезло из ее памяти, брызнуло прочь, как маленькая птичка. И исчезло. На его месте осталась пустота, какую оставляет последнее мимолетное видение сна, когда пытаешься вспомнить его по пробуждении.
Луна уселась вместе со Звездными детьми. Все они были разного возраста: один младенец, несколько малышей постарше, и так далее, вплоть до самого старшего, почтенного седобородого старца.
(– Почему их называют Звездными детьми? – тысячу раз спрашивала Луна.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – уклончиво отвечала Сян.
И тут же меняла тему. А Луна забывала об этом. До следующего раза.
Она только недавно вспомнила о том, что позабыла.)
Звездные дети говорили о самых ранних своих воспоминаниях. Они часто об этом говорили, потому что хотели как можно ближе подобраться к тому моменту, когда старая Сян принесла их родителям и пометила как избранных. Этот момент никто, конечно, помнить не мог – дети были тогда слишком малы, – но они погружались в глубины воспоминаний и старались выудить из них самое раннее.
– Я помню зуб. Он шатался-шатался, а потом выпал. Все, что было прежде, словно в тумане, – сказал старик, самый старый из Звездных детей.
– А я помню песенку, которую пела мне мама. Но она ее и сейчас поет, так что, может, это и не воспоминание вовсе, – подхватила девочка.
– Я помню козу. Козу с курчавой шерстью, – сказал мальчик.
– А вдруг это была просто старая Сян? – хихикнув, спросила его девочка, из младших Звездных детей.
– Ой, – сказал мальчик, – а вдруг и правда?
Луна нахмурилась. В глубине памяти мелькали какие-то образы. Были то воспоминания или сны? Или воспоминания о снах, в которых приходят воспоминания? Или она просто все выдумала? Как тут узнаешь?
Она откашлялась.