– Зачем мы сюда залезли? – пожелал знать Фириан.
– Помолчи, – велела Луна.
– Почему помолчать? – спросил Фириан.
Луна испустила тяжелый вздох.
– Потому что я хочу, чтобы ты сидел очень-очень тихо, Фириан. И не отвлекал меня, пока я рисую.
– Я умею сидеть тихо! – зачирикал Фириан и снова завис перед девочкой. – Я могу очень тихо! Даже тише червяков, хотя они тоже очень тихие, если только не пищат, чтоб их не ели, а когда пищат, тогда уже не очень тихие, и их тогда не хочется есть, но я все равно ем, потому что они вкусные.
– Вот прямо сейчас – тихо! – сказала Луна.
– А я тихо! Я самый-самый тихий…
Луна протянула руку и двумя пальцами сжала дракончику челюсти, а чтобы не ранить его чувства, подхватила его другой рукой и прижала к себе.
– Я тебя очень люблю, – шепнула она ему. – А теперь помолчи.
Девочка потрепала дракона по зеленой головке, и он свернулся и пригрелся сбоку от нее.
Скрестив ноги, Луна сидела на большом камне с плоским верхом. Окинув взглядом землю, сколько ее было видно до края, где земля встречалась с небом, она попыталась вообразить то, что пряталось там, за горизонтом. До горизонта был только лес. Но ведь лес не может быть бесконечным. Когда Луна с бабушкой ходили в противоположную сторону, лес понемногу редел, уступая место фермам, на смену фермам приходили небольшие города, а потом опять фермы. Были там и пустыни, и другие леса, и горные цепи, и даже океан, и все это было соединено огромной сетью дорог, которые разматывались перед путником, словно нити с исполинской катушки. Значит, и с этой стороны должно быть то же самое. Однако точно Луна не знала. В эту сторону она никогда не ходила. Бабушка ей не разрешала.
Но никогда не объясняла почему.
Луна положила альбом на колени и открыла чистый лист. Заглянув в торбу, она извлекла из нее самый острый карандаш и взяла его в левую руку – легко, как бабочку, которая может улететь в любой миг. Она закрыла глаза и вообразила себе, что в голове у нее лишь пустота и синева – огромное безоблачное небо.
– А мне тоже закрыть глаза? – спросил Фириан.
– Тихо, Фириан, – шикнула Луна.
– Кар-р, – сказал ворон.
– Он меня дразнит, – пожаловался Фириан.
– Он не дразнит, он просто каркает, – вздохнула Луна. – Ладно, Фириан, ты прав. Закрывай глаза.
Фириан удовлетворенно заворчал и зарылся в складки юбки девочки. Скоро он уснет. Фириан умел устраиваться уютно быстрее всех на свете.
Луна обратила взгляд туда, где земля встречалась с небом. Как можно четче нарисовала это место у себя в уме, словно ее ум был бумагой, по которой гулял ее осторожный карандаш. Девочка глубоко вздохнула, приказав сердцу замедлиться, а душе оставить все печали, развязать все узелки и разгладить изломы. Когда она это делала, на нее снисходило особое ощущение. Жар в костях. Покалывание в кончиках пальцев. А что самое странное – ей казалось, будто в такие моменты необычная родинка у нее на лбу светится ясным ровным светом, как лампа. А вдруг так оно и есть?