На этот раз она – уже не в первый раз, – изобразила каменную башню с высокими стенами и обсерваторией на крыше. Нарисовала бумажную птицу, вылетающую из самого западного окна. Это она тоже уже рисовала прежде. Нарисовала младенца в окружении старых узловатых деревьев. Полную луну, лучи которой несли неведомые обещания.
А еще она нарисовала карту. Даже две. На двух страницах.
Луна перелистнула страницу, вернулась назад, снова перелистнула. Ей хотелось повнимательнее рассмотреть собственный рисунок.
Обе карты были выписаны в мельчайших подробностях. Холмы и низины, тропы и скрытые опасности – все было тщательно отмечено. Гейзер. Коварная впадина с жидкой грязью. Провал, который мог поглотить стадо коз и не насытиться.
Первая карта представляла собой весьма точное изображение местности и троп, ведущих к Вольным городам. Виден был каждый холмик, каждая впадина, ручей, поляна, водопад. Луна разглядела даже упавшие деревья, которые попадались им с бабушкой во время последнего похода.
На второй карте была изображена совсем другая часть леса. Ведущая туда тропа начиналась в углу рядом с домом-деревом, уходила вверх в гору и дальше на север.
На севере Луна никогда еще не бывала.
Она изобразила тропу во всех подробностях, со всеми поворотами, развилками и приметными местами. Пометила, где можно переночевать. Указала, из каких ручьев можно пить, а от каких следует держаться подальше.
Еще на карте были изображены стоящие кругом деревья. На окруженной ими поляне рукой Луны было написано слово «дитя».
Рядом был город с высокими стенами.
В городе высилась башня.
А рядом с башней было написано: «Она здесь, она здесь, она здесь».
Медленно, очень медленно Луна закрыла альбом и прижала написанные слова к сердцу.
Глава 24, в которой Антейн предлагает решение
Прежде чем набраться духу и постучать, Антейн почти час стоял у дядюшкиного кабинета. Он начинал глубоко дышать, беззвучно репетировал речь перед собственным отражением в оконном стекле, разыгрывал диалог с ложкой. Переминался с ноги на ногу, потел, ругался вполголоса. Вытирал лоб платком, который вышила Этина, изобразив имя мужа в окружении множества аккуратных узелков. С иголкой и ниткой жена Антейна могла творить чудеса. А Антейн так любил ее, что боялся умереть от любви.
– Надежда, – говорила она, легко проводя маленькими умелыми пальцами по рассекавшим его лицо шрамам. – В крохотных почках, которые появляются на ветках в последние дни зимы, прячется надежда. Они такие сухие на вид! Совсем неживые! И такие холодные, если к ним прикоснуться! Но вскоре все меняется. Они растут, одеваются в липкую кожицу, набухают, и вдруг мир вокруг разом становится зеленым.