— Несу по жизни тяжкий крест. Ощущение большой грешности живет во мне постоянно. Порой кажется, что судьба очень уж ко мне безжалостна была. Жутко вспоминать даже. У меня была замечательная жена Раиса Михайловна. Ушла в лучший мир. Потом в двадцать два года умерла внучка Настя. Тромб оторвался. Потом неожиданно скончалась дочка Леночка. Три могилы почти сразу. Досталось мне от судьбы по полной. Слава Богу, есть дочь Оксана, внук Адриан учится в десятом классе.
Грех мой в том, что ушел когда-то от больной жены. Болезнь была неизлечимой. Что я только ни делал, какие только лекарства ни доставал, все бесполезно. Да, бросил супругу, дочь легендарного комдива Веру Васильевну Чапаеву. Потому что за пятнадцать лет совместной жизни так и не смогла родить ребенка. А мне очень хотелось. Оставил ей шикарную квартиру на Кутузовском проспекте, дачу, машину. И переехал к беременной Раисе Михайловне в коммунальную квартиру, где проживало четыре семьи. Потому что было поставлено условие — или ухожу к ней, или она делает аборт. Какой выбор у меня был? И больная жена даже настоятельно просила, чтобы мы переехали жить на дачу. Все равно, мол, пустует. Но это вызвало гневный протест Раисы. Такая вот драматургия случились.
— Вы жили в семье Чапаева, в которой страсти бурлили через край…
— Да, семья, в которую я когда-то попал, оказалась очень интересной. История появления этой семьи у Чапаева после гибели друга Петра Камешкерцева хорошо известна. Он взял на содержание его вдову Пелагею вместе с дочерями Верой и Олимпиадой. При этом у него уже были дети: Александр и Клавдия. Сын Аркадий погиб на фронте. Вдова Чапаева Пелагея Ефимовна тяжело болела, была психически нездорова. Ведь ее дважды хотели расстрелять.
В дом часто приходили однополчане Василия Ивановича, бывали Фурманов, сын Чапаева генерал-майор Александр Васильевич. Там однажды я и познакомился со своей будущей женой Верой. В то время, кстати, она была замужем. Роман между нами случился страстный.
Дружил я и со старшей дочерью Василия Ивановича Клавдией. У которой в квартире на улице Горького собиралась вся богемная Москва. Но с момента моего ухода из этой семьи я был со скандалом осужден ее членами навеки. Полный разрыв отношений. Петя — сын Олимпиады Васильевны, даже грозился меня убить. Круговорот обид был страшный. Эти обиды до сих пор живут в моем израненном сердце.
Правда, иногда я себе говорю: «Коля, остановись! Не болтай!» Актеры все жаждут славы. Природа такая. Мы же все великие грешники.
Смерть Высоцкого
— Володя Высоцкий был для меня примерно как сын. Потому что мы доверяли друг другу. Кроме того, я знал, чувствовал по-мужицки его слабости. Ведь эти слабости мешали не только ему, но и общей работе театра. Сколько срывов из-за этого случалось!