Кони ошарашенно посмотрел на Артема и перевел взгляд на доктора.
– Сергей Аркадьевич, любезный, вы узнаете своего друга, я так понял? – доктор внимательно всматривался в лицо Артема. – Вы понимаете, какой сейчас год? Помните?
– Конечно помню, – Артем улыбнулся еще шире. – Какой-то год от Рождества Христова точно. Вероятно, начало ХХ века, судя по вашей одежде и возрасту, Анатолий Федорович.
– Ваше имя помните? – спросил доктор. – Скажите нам, кто вы.
– Мое имя Сергей Аркадьевич, раз уж вы меня так называли. Хотя имя Артем Валерьевич мне бы подошло больше.
Кони ослабил ворот давившей шею сорочки.
– Доктор, я не совсем понимаю, что происходит, – голос Кони был неподдельно взволнован. – Как-то странно… Сергей Аркадьевич, дорогой, вы помните, что произошло?
– По вашей версии я объелся устриц и выпил ведро водки, если я правильно понимаю. А так как устрицы в Москве не водятся, скорее всего, их привезли из Франции, а это не ближний свет. Самолетов в вашем времени еще нет, поэтому свежайшими устрицы быть не могут. Ну, или как их у вас возят из Бретони? На паровозе, в вагоне со льдом?
– Почему в Москву? – удивленно спросил Кони. – Что вы говорите? «Самолет» – это вы о чем, Сергей Аркадьевич?
– Ах, ну да… Мы же не в Москве, мы в Питере? Вы же там живете? Точнее, жили. И Сенат – это же в Питере, не в Москве. Так вас уже избрали? Вы же вроде даже почетный сенатор?
– Боже правый, что происходит? – Кони был обеспокоен не на шутку.
– Сергей Аркадьевич, успокойтесь, – доктор задумчиво подпер щеку ладонью правой руки, оперши ее локоть на согнутую на животе левую руку. – Скажите нам, как ваша фамилия и сколько вам лет?
Артем хохотнул.
– Да, фамилию и возраст мои вы не называли, мне будет трудно угадать. Это как в игре, когда на лоб клеят карты с именами, а ты должен по наводящим вопросам угадать, кто ты. Ладно… Итак, кто я? Я… Так… Я же коллега ваш, да, Анатолий Федорович? Но я не сенатор. Зовут меня Сергей Аркадьевич, я ваш друг – и значит, я, скорее всего, Андреевский, другого мне в голову не приходит.
Видя одобрительный кивок Кони, Артем продолжил.
– А лет мне… Дайте вспомнить… Андреевский ненамного моложе Кони, значит, мне ну столько, сколько и вам, минус сколько-то там… Вам сейчас где-то за шестьдесят с хвостом, значит, мне около шестидесяти и я дряблый старик, но я…
Артем довольно ухмыльнулся и торжествующе поднял указательный палец правой руки вверх, намереваясь обнажить свой еще далеко не дряблый бицепс, сохранившийся благодаря регулярному посещению фитнес-клуба.
Артем посмотрел на свою руку – и холодный пот снова выступил у него на лбу. Дряблая пигментная кожа шестидесятилетнего старика; больничная сорочка скрывала руку выше кисти, но Артем вдруг ощутил, что бицепса сорокапятилетнего мужчины под ней он не увидит. Он пощупал левой рукой то, что должно было составлять мышечную массу правой руки, но знакомой упругости не ощутил.