«Та-а-ак… – подумал Артем. – Все-таки не розыгрыш. Бред. Я свихнулся. Я в психушке и разговариваю с врачами, изображая из себя известного юриста Андреевского, приняв какого-нибудь санитара за сенатора Кони… Сенатор-санитар… Черт… Когда же я свихнуться-то успел? С чего? Скорая, МРТ, УЗИ… Разряд… Да, наверняка клиническая смерть. А может быть, кома?»
– Голубчик, не волнуйтесь. Вот примите порошочек. Это вас успокоит. Лучше бы вам поспать. Поспите, а потом мы с вами еще поговорим. Вы поправитесь, сейчас вам главное отдохнуть. Пойдемте, Анатолий Федорович, пусть Сергей Аркадьевич поспит. Мы придем позже.
Кони и доктор вышли.
Артем покосился на оставленный у кровати стакан с водой и порошок.
За окном начал бить колокол Исаакиевского собора. Каждые пять секунд, всего 12 ударов…
Сквозь сон или бред Артем снова различил голоса Анатолия Кони и доктора Гейденрейха.
– Устрицы – откуда вообще пошла у нас мода на эту странную еду, толк в которой под силу понимать, видимо, лишь французам? Когда в России рыба сама прыгает в лодку, а урожаем хлеба можно накормить полмира, нет нужды делать из несъедобного блюда съедобное. Вот англичане собирают по три урожая картофеля в год. Вы видели их картофель, голубчик? Клубни размером с голову ребенка. А мясо? Этот ростбиф, который они выставляют на стол? Я про нашу российскую традицию есть до отвала вообще умолчу. А устрицы эти… Вот и проблемы. Кушали бы пельмени! Не любим мы наше отечественное, преклоняемся перед просвещенной Европой. А в чем ее просвещение, скажите на милость? И с каким рвением наша интеллигенция туда едет! Что они там ищут?
– Вероятно, славы и почестей. Если здесь не получилось чего-то добиться, то дорога известна – либо в Сибирь, либо в Европу, – Кони улыбнулся. – Насчет Сибири я шучу, как вы понимаете.
– А почему не получилось? Неужели всякий, кто не может добиться почестей на Родине, думает, что кому-то нужен у них там? Да там у них своих полно таких малахольных. Единственный шанс там добиться известности – критиковать все русское. Это там любят.
– Парадокс заключается в том, милый доктор, что успешные люди тоже стараются уехать в Европу, хотя понимают, что там они точно никому не нужны. Здесь они собирают полные залы в театрах, полные аудитории в университетах, да что там говорить – даже полные приемные в своих клиниках. Пациенты давятся в очередях, чтобы попасть к известному доктору. А там что? Известный русский врач – смешно звучит в Париже. Или еще смешнее – именитый юрист. Кому он там нужен?
Кони сидел на хлипком больничном стуле подле кровати Артема и смотрел на доктора снизу вверх. Доктор Гейденрейх прохаживался взад-вперед, заложив руки за спиной, отчего его сутулость становилась еще более заметна.