– Ной, твое присутствие в Сети примерно эквивалентно тому, чтобы тихонько пернуть посреди огромного пустого поля. И когда ты растворишься в ночи, вращение Земли вряд ли замедлится.
– Очень поэтично.
– Кроме того, ты все время ставишь точки в конце сообщений.
– Да, и мне очень стыдно.
Вэл бросает телефон на кухонную стойку:
– Четыре часа.
– Что?
– Четыре часа – столько я потратила на свой последний пост. Про Nico и Velvet Underground, полный улет.
– Вэл.
– Я в курсе, что соцсети иногда задалбывают. Но еще там происходит единение умов. Ты ведь знаешь, сколько я тружусь над своими работами, и для меня они очень важны. Арпанет заменяет мне арт-галерею, Но.
– Об этом я не подумал. Ты права, извини.
Крутанувшись на стойке, Вэл поворачивается лицом к плите и снимает крышку с кальдеро:
– Вот зараза! Пегао пригорело. – Она соскакивает на пол, выключает плиту и сдвигает кальдеро с горелки.
– Я думал, так и надо.
– Оно должно быть хрустящим, а не… таким. – Пару секунд Вэл просто стоит и смотрит на плиту.
– Прости, Вэл, мне очень стыдно.
– Пойду поплаваю. – Она направляется к коридору. – А ты можешь воспользоваться своим моральным компасом, чтобы найти выход.
Но я ухожу не сразу.
Поднимаясь вверх по лестнице к двери Алана, я думаю о том, что до сих пор проверяю, нет ли чудовищ под кроватью. Я знаю, что там пусто, но также знаю, что ночью во сне рука может свеситься вниз и я начну воображать, как из-под кровати вылезает чешуйчатая лапа и хватает меня за запястье, как чудовище стягивает меня на пол и волочет во тьму, так что я заглядываю под кровать заблаговременно, чтобы потом было спокойнее.
Я поворачиваю дверную ручку и приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы просунуть голову.
– Я ему потом позвоню, – говорю я вслух.
Никто меня не слышит; во всяком случае, я так думаю. Кстати, это еще одна причина, по которой я люблю ходить пешком: очень полезно мыслить вслух.
– Позвоню и спрошу, – продолжаю я, но нет, такие вещи надо обсуждать лицом к лицу. Нужно видеть его глаза, видеть, насколько абсурдным ему покажется мой вопрос; и Алан тоже должен меня видеть – должен видеть, что я не придуриваюсь. – Я поговорю с ним завтра. – И тут, будто запись сегодняшнего дня разматывается у меня в голове в обратную сторону, я мысленно слышу, как Вэл говорит: «…свой последний пост. Про Nico и Velvet Underground, полный улет».
В панике я вытаскиваю телефон. Нет-нет-нет-нет – и все-таки да, вот оно, чудовище под кроватью. Я листаю, проверяю и перепроверяю даты, вдруг она просто решила сменить курс, но – нет-нет-нет-нет…