Я тихонько постучал в дверь.
– Заходи, – подал голос отец в паузе между всплесками хохота.
– Привет, – сказал я и уставился на экран.
Мама нажала на паузу:
– Ты идешь спать?
Я кивнул:
– Просто хотел пожелать вам спокойной ночи.
– Ной, – сказал папа, предварительно прокашлявшись. – Мы собирались дать тебе время подумать. Но может, у тебя уже есть соображения?
– Про что?
– Про сообщение тренера Стивенса. Это большое дело, сынок. И нам интересно, что у тебя на уме.
Я кивнул в сторону телевизора:
– Что это вы тут смотрите?
Родители переглянулись, будто решили, что я их разыгрываю.
– Это «Сайнфелд», Ной.
– А… ясно. Решили устроить передышку с «Друзьями»?
– Что за передышка с друзьями? – удивилась мама.
– Да нет, я к тому, что вы сделали перерыв в просмотре «Друзей»…
– Сериала, что ли? – переспросила она.
Я уставился на нее, пытаясь понять по глазам суть происходящего. В дополнение к шраму, о котором мама не хотела говорить, в последнее время она, похоже, избегала меня. Стоило мне зайти в комнату, мама сразу же выходила, хотя даже не знаю… мы всегда дружили, с самого моего детства. Она сидела у меня на кровати перед сном и рассказывала всякие потрясающие истории, и когда я в итоге сообразил, что она не сама их придумала, а надергала из любимых фильмов, я даже словом не обмолвился. Потому что хотел, чтобы она и дальше рассказывала, и меня не заботило, откуда берутся истории, лишь бы они были.
– Ной? – окликнул меня папа, и только тут я заметил: на комоде рядом со старым добрым DVD-плеером больше нет коллекции дисков с «Друзьями», на их месте стоит полное собрание «Сайнфелда». – У тебя все нормально, сынок?
Я кивнул, но все было совсем не нормально, и я едва дотянул до своей комнаты, где можно было не притворяться, рухнул на кровать с ноутбуком и включил видео с исчезающей женщиной.
В дверь постучали, и я услышал приглушенное:
– Ной?
– Давай в другой раз, Пенн.
И мне стало так мерзко, что я просто смотрел видео по кругу снова и снова, пока мне не стало казаться, что я и есть исчезающая женщина: мое лицо стало ее лицом, и это я смотрел в камеру каждый божий день в течение сорока лет, пока мир вокруг вращался и превращался, вращался и превращался.