— Да, вот это видно, что с Невской Дубровки, — сочувственно промолвил кто-то…
После войны это поле на высоком невском берегу останется нетронутым. На нем воздвигнут обелиски, памятники. На одном из них напишут: «Мы не хотели уходить с этой земли и не ушли. Мы стояли здесь насмерть и погибли, чтобы жили вы…» Сюда будут приезжать ветераны боев на Невском «пятачке», ленинградцы, люди со всех концов страны… Поэты, участники боев напишут стихи…
…За клочок полметровый, окоп,
за песчаный карьер и траншею
Шли в атаку солдаты под шквальным
смертельным огнем…
Врукопашную, дерзкой отвагою
каждая пядь отбивалась!
И бойцы, свои жизни отдав,
последние взносы внесли…
Здесь танки и камни горели,
И со стоном в оглохшее небо
огнем извергалась земля…
Солдаты сороковых…
Мы ищем вас в дымке забытых лет,
Солдат, что остались лежать
на горячей щеке ветров.
Возвращенные из забытья парни,
Парни, не пришедшие с войны…
Они стоят передо мною как живые,
И порой кажется,
что и сейчас вместе с ними
Иду я, спотыкаясь о пулеметные очереди,
И замерзаю на высоком берегу Невы…
Земля бесстрашья —
Невский «пятачок»,
Здесь полегли
Храбрейшие из храбрых…
«…Взятый на глубину штыка квадратный метр земли с Невского „пятачка“ просеяли. Из нее выбрали 10 килограммов металла: гильзы от снарядов, гранату, 38 пуль, множество осколков. На этой вот земле, где, казалось, не могло оставаться ничто живое, защитники Ленинграда дрались долгие месяцы, удерживая плацдарм на левом берегу Невы.
Героев легендарной обороны „пятачка“ знают и помнят. А героями там были все. Там с каждым солдатом соседствовали рядом мужество и отвага. Тот, кто попадал на „пятачок“, становился героем. Трус умирал от разрыва сердца или сходил с ума… В Невской Дубровке создан музей боевой славы, где собрано множество экспонатов, напоминающих о совершенных здесь подвигах. Сюда со всех концов страны ежегодно в третье воскресенье сентября съезжаются участники героических событий…»
И еще. «…В чем заключался военно-стратегический смысл Невского плацдарма? Во-первых, он препятствовал соединению частей фашистских войск, угрожавших Дороге жизни. Во-вторых, в самые тяжелые дни этот маленький клочок земли был едва ли не единственной надеждой нашей на прорыв блокады — от боевых порядков Волховского фронта до плацдарма было всего семь километров, меньше, чем в любом другом месте обороны города. Спросите у ленинградцев, вынесших блокаду, что значила для них та надежда в первую зиму войны…»
Так напишут в газетах много лет спустя. Но это будет потом, много лет спустя. А пока шел ноябрь сорок первого, до конца войны еще было три с половиной года…