В квартире работала бригада. Почти все Паше были знакомы, кроме одного – молодого человека с холодными глазами и коротко стриженными, светлыми волосами. Он посмотрел на Пашу.
– Новенький? – Тон был достаточно высокомерным.
Вместо ответа Паша достал корочки.
– Вижу, – процедил блондин сквозь зубы. – Я документы не спрашивал. Просто спросил, если ты не понял. Твоя ксива мне не нужна.
– А я показал.
– Андрей, кончай выпендриваться. – Это подала голос Светлана Самойленко, криминалист.
В соседней комнате находился судмедэксперт. Паша молча прошел туда.
С Виктором Николаевичем Костенаки он обменялся кратким энергичным рукопожатием.
– Убит поздно вечером или ночью. Кто-то пришел к нему, судя по всему, знакомый. Ему открыли дверь, так как нападения не ожидали. Убили, потом отрубили руки, а в них вложили розу.
– Ужинали вместе? Выпивали?
Виктор Николаевич отрицательно покачал головой:
– Нет.
– Значит, вошел и убил? – подытожил Павел.
– Получается, что так. Соседи говорят, что ничего не видели и не слышали.
– Кстати, где они?
– Уже ушли. Вот показания.
– Можно?
Светлана протянула ему листы бумаги.
– Смотри.
Павел пробежал показания глазами. Сейчас ему важно было лично побеседовать с соседями и попытаться выжать из них максимум возможного. Эти слова он прочитал в какой-то рекламе заезжего гуру по психологии, и они ему понравились.
– Вот еще нашли рядом с трупом. – Светлана протянула ему листок бумаги, на котором были написаны стихи. «Я жил тогда в Одессе пыльной: Там долго ясны небеса…» Под стихами стояло: А. С. Пушкин. – К чему это?
– Будем выяснять…
В соседней комнате сидела молодая девушка. Она хлопала глазами и не очень понимала, что от нее хотят.
– Я же все написала.
– Да, – Павел стоял напротив нее, – это так. Но вы ничего не упустили? Вот смотрите, вы написали, что покойный любил приводить к себе друзей и из его квартиры доносился шум. Это так?
– Ну да! Он еще слушал музыку. Мне норм, а вот маман она раздражала, и та часто высказывала недовольство.
– И что она делала по этому поводу? Стучалась к соседу, чтобы тот уменьшил громкость?
Девица пожала плечами:
– Нет. Она понимала, что все бесполезно. Это она мне высказывала свое недовольство. Типа, утешения и поддержки искала. А я что могу?
– Можно поговорить с вашей мамой?
– Она сейчас в санатории. Дали путевку, и она уехала.
– Ясно. А когда вернется?
– Через две недели.
Павел достал блокнот и сделал пометку.
– Что еще вы можете сказать о вашем соседе?
– Обычный мужик. Ничего особенного я не заметила. Без примет… так, кажется, говорят на вашем сленге. – Она хихикнула.