И вот Репнин, в этом поезде, слабо освещенном, вспоминает огромный собор, купол над храмом и зеленые кусты и скамейки и словно видит за окном, во мраке огромный купол, мимо которого, как это ни странно, будто бы несется сейчас в поезде и который оставляет позади.
Да, да, у господина Берзина в дни, когда загремела «Аврора», возникло одно-единственное желание — уехать. Умный человек. Всегда был умный. Тут же в поезде Репнин вспомнил о приглашении, полученном из американского консульства. Он пошел туда в последний день. С любопытством.
Сначала его заставили долго ждать, но приняли очень любезно. Говоривший с ним чиновник объяснил, что его пригласили в связи с ходатайством американской родственницы. Она просит для Репнина разрешения приехать в Америку на три месяца. Чиновник задал ему несколько вопросов, ответы на которые, мол, в консульстве официально затребовали. Служащий был крупным мужчиной с приплюснутым, как у боксера, носом, но разговаривал в дружеском тоне. Записал, кто он, чем занимается и кого из родственников имеет в Америке. По возможности просил указать имена американцев по рождению.
Репнин передал ему свое удостоверение личности и адреса Марии Петровны и Нади. Показал рекомендательные письма Сазонова и адмирала Трубриджа. Показал и документы из польского отделения Красного Креста, с которыми прибыл в Лондон.
Чиновник заметно подобрел.
Рассматривал разложенные перед ним бумаги, спрашивал, почему супруга уехала в Америку одна, без него. Она, мол, просит продлить ей срок пребывания. Тогда Репнин ответил, что отправил туда свою жену к ее родной тетке, американской подданной, чтобы избавить в старости от нищенского существования в Лондоне. Они уже двадцать шесть лет скитаются по свету. Семь лет прожили в Лондоне на свои сбережения. И на деньги от продажи кукол, которые она шила. А он то и дело оставался без работы, его вышвыривали на улицу, и дальше так жить было нельзя. Тетка его жены — женщина состоятельная.
Чиновник, глядя Репнину прямо в глаза, спросил, каковы политические убеждения его жены.
Репнин на это улыбнулся. Он может лишь сказать, что жена его — дочь русского, царского генерала, а что до политических убеждений, то, насколько он может судить, она таковых вообще не имеет. Да это так и есть. Он же сам — белый русский эмигрант, но не скрывает, что любит Россию — и нынешнюю Россию тоже.
Если б он мог — вернулся бы в Россию хоть завтра. Но это невозможно. На днях он уезжает в Париж. Будет искать работу. В настоящее время живет у одного польского эмигранта, графа Ордынского. Он сообщил чиновнику адрес Ордынского. Чиновник встал. Спросил спокойно, снова глядя ему прямо в глаза — намерен ли и он со своей стороны просить въездную визу в Америку. Его родственники там ходатайствуют об этом.